Порция не стала гадать о причинах, вызвавших эту неприятность. Для нее было важнее положить этому конец.
– Приведи Спенсера, – скомандовала она, подобрала юбки и бросилась к дому.
– Да, возьму свое ружье, – согласился Куин и направился к воротам.
– Нет.
– Только в целях обороны.
– Нет. Никаких ружей, – предупредила она, зная, что Куин способен подстрелить каждого, в ком увидит угрозу. – Боже милостивый, – шептала Порция, продолжая свой путь в дом.
Ее не удивило, что миссис Корнелл стоит посреди комнаты с мрачным лицом, выражение которого свидетельствовало о том, что ее подчиненные не спешат выполнять свои обязанности, несмотря на крики и проклятия, изрыгаемые ею. Несгибаемая кухарка могла бы стоять как скала, даже если бы в гостинице начался пожар.
Наконец Порция добралась до коридора и остановилась при виде Фредерика, одним ловким ударом повергнувшего на пол низкорослого, пухлого джентльмена.
С тихим стоном незнакомец перекатился на бок и теперь потирал ушибленный подбородок, слезливо бормоча проклятия и нелепые угрозы, а лорд Грейстон опустился возле него на колени.
Обеспокоенная Порция подошла и положила руку на плечо Фредерика.
– Что случилось? – тихо спросила она. Улыбаясь одним уголком рта, Фредерик прикрыл ее руку своими пальцами.
– Боюсь, крошка, что я снова оказался втянутым в безобразную потасовку в твоем прекрасном заведении.
Ее взгляд скользнул по поверженному на пол джентльмену и снова обратился к красивому лицу Фредерика. На его скулах рдели красные пятна, а глаза лихорадочно блестели, и сердце ее скакнуло и пропустило удар.
Это было чем-то большим, чем обычная потасовка.
– Да, похоже, у тебя это входит в привычку, – осторожно сказала она. – Кто он?
– Мой брат Саймон.
– О! – Она сжала губы, с трудом подавляя ребяческое желание лягнуть поверженного в жирную спину. – И что он здесь делает?
Фредерик пожал плечами:
– Думаю, явился напомнить мне, что лорд Грейстон ничего не должен своему бастарду. Представь его изумление, когда он узнал, что больше не наследник.
Она изумленно ахнула и втянула воздух при этом его откровенном признании в том, что он намерен занять свое законное место. Она не была уверена, что он собирался это сделать. Впрочем, ее это не касалось.
Любовь, которую она питала к Фредерику, не имела никакого отношения к его положению в обществе или к имению, которое он мог, а возможно, и не мог унаследовать.
Она любила его, потому что он был самым лучшим на свете.
Это было довольно необычной причиной для любви к кому бы то ни было, Порция была готова признать, как горячая кровь живее побежала по ее жилам.