Как только Фредерик достиг зрелости, он положил конец этим вынужденным визитам.
Ему было ясно, что отец охотно покончил бы с тягостными обязанностями, и Фредерик облегчил ему эту задачу.
До сегодняшнего дня так и было.
Фредерика охватило знакомое горькое и одновременно сладкое чувство узнавания, когда он миновал открытые ворота и увидел особняк из красного кирпича.
Построенный в XVII веке дом, украшенный классическим портиком и вздымающимися вверх, будто парящими, колоннами, вернул себе былое великолепие зато время, что находился в руках отца. И даже окружающие дом земли обрели цивилизованный вид, были отняты у природы и теперь в бледном свете солнца расстилались в своем совершенстве и благолепий.
Это поместье было не самым большим в окрестностях, но Оук-Мэнор сохранял очарование старины, не подвластное времени и не тускнеющее.
Сегодня Фредерик не был гостем в усадьбе и потому остановился перед широкими дубовыми дверьми и подождал появления грума, взявшего поводья его лошади, а затем поднялся по потертым ступенькам.
Едва Фредерик подошел к двери, как она распахнулась, и высокий худощавый дворецкий с рыжеватыми волосами, теперь щедро осыпанными сединой, посмотрел на него со сдержанным достоинством.
– Чем могу служить, сэр?
Губы Фредерика дернулись в неком подобии улыбки, ведь он смотрел на человека, учившего его играть в шахматы и передергивать в карты.
– Привет, Морган. Вижу, что твоя безобразная рожа за эти годы не изменилась.
Слуга на мгновение застыл, но тотчас же с шумом вдохнул воздух и шагнул вперед:
– Небо и все святые! Мистер Смит?
Фредерик слегка поклонился:
– Награда за мои прегрешения.
Искренняя радость придала теплоту взгляду бледно-голубых глаз.
– Очень приятно вас видеть, сэр. Пожалуйста, входите, и я сообщу хозяину о вашем приезде.
Фредерик от души улыбался, следуя за дворецким через небольшой коридор. Несмотря на чопорные манеры, Морган обладал нежным сердцем и острым умом. К тому же он отличался поразительной способностью развлечь непоседливого и полного каверз мальчишку и удержать его от проказ.
За все эти годы Фредерик не забыл доброты Моргана.
Но улыбка поблекла, как только Фредерик оказался в верхней галерее. Разумеется, виной тому были не резные стулья, стоявшие вдоль стен длинного коридора, и не деревянный потолок с мощными балками. Такое действие на Фредерика оказывали портреты его сводного брата Саймона, помещенные в рамки и в изобилии развешенные вдоль отделанных панелями стен, при виде этих портретов приятное чувство возвращения домой тотчас же исчезло.