– Вот, – заявляет он, – к счастью, имеется средство посмеяться над судьбой: любимый нектар одного из кардиналов Испании, который перестал верить в рай, испробовав на земле настоящее, по его словам, вино господне. А эти сигареты мне присылают из Стамбула с дипломатическим курьером. Их дым насыщен голубым туманом Босфора.
Барышня Дакс выпила вино кардинала, не оценив его, быть может, по достоинству.
– Я все думаю, – сказала Кармен де Ретц, ощипывая кисть винограда, – о вашем доме, о вашей фее и о вашей неделе.
– Можете думать о них, но не говорите об этом.
– Отчего?
– У нас различные взгляды на это. Достаточно одного слова, чтобы причинить мне боль.
Она улыбнулась.
– Бедный Фужер, я никак не могу привыкнуть к парадоксу, что дилетант, подобный вам, верит в любовь.
Он оживился и поставил стакан.
– Если б я был чрезвычайно галантен, я сказал бы вам дословно следующее: я никак не могу привыкнуть к святотатству, чтобы женщина, прекрасная, как вы, не верила в любовь. Но не волнуйтесь, я не намерен убивать вас изысканностью речей. Напротив! Я никак не могу привыкнуть к душевной грубости такой тонкой и благородной женщины, как вы, упорно отказывающейся понимать, что есть другие виды чувства, кроме животного спаривания Шамфора.[17]
Барышня Дакс вся зарделась, хотя ей и не приходилось часто слышать имя Шамфора. Кармен де Ретц спокойным кивком головы подтвердила, что указанная грубость была как раз тем, к чему она стремилась.
– Превосходно! – продолжал язвительно Фужер. – Рано или поздно вы приобщитесь благодати, и я увижу вас влюбленной.
– Я была влюблена.
– Знаю, вы уже рассказывали мне ваши истории.
– Ну и что же?
– Так вот, правдивы они или нет… Не возмущайтесь – я позволяю себе сомневаться в ваших словах исключительно из чистой и невинной вежливости! Искали ли вы новых переживаний в каких-либо других постелях, кроме вашей собственной, я тем не менее позволяю себе настаивать на том, что…
– Что?
– Что это вещь совершенно другого порядка.
– Черт возьми! Вот куцее рассуждение. Я не льщу вам, Фужер, но я была о вас лучшего мнения.
– Мне такую же фразу поднесли при менее приятных обстоятельствах. Но соблаговолите не смеяться и поразмыслите хоть мгновение. Думаете ли вы, маленькая девочка, что в тех различных скверных местах, где вы, по вашим словам, проделывали разные нехорошие вещи, – я готов допустить это, как это ни невероятно…
– Благодарю вас за то, что вы не считаете меня лгуньей.
– Думаете ли вы, что вы испытали там, в обществе случайного партнера, то священное опьянение, высокое и ужасное, которое познали Ромео и Джульетта?