– Заглавие найдено? – спросил Фужер.
– Да. Только оно и готово.
– А! Вдохновение не приходит?
– Его приходится тащить за уши! Монте-Карло очаровательное место, но я чувствую себя здесь словно осоловелой.
– Монакская курбатура![20] Она вошла в пословицу. Пройдет. Кроме того, раз уж найдено заглавие!..
– О! Чрезвычайно простое заглавие «Совсем одна».
– Совсем одна! Гм! Это полно намеков. Детям моего возраста можно будет читать?
Как полагается, рулетка и trente-et-quarante вскоре вошли в их жизнь. И начиная со второй недели Кармен де Ретц, не умевшая ничего делать наполовину, проиграла все, до последнего десятифранкового билета.
– Мне это безразлично! – беззаботно заявила она. На насущный хлеб у меня хватит: четырнадцать изданий моей последней книжки, за которые я еще ничего не получила. Не пройдет трех дней, как у меня будет чек, и я превосходнейшим образом отыграюсь.
– Ай! Вот этого я и боялся!
– Друг мой, род человеческий разделяется на два вида: на игроков и на нотариусов. Я очень уважаю последнюю категорию, но сама принадлежу к первой. Вам это не нравится?
– Вовсе нет! Мне нравится это, тем более что мы, очевидно, сродни по духу: я не умею войти в категорию игроков, но я вполне уверен, что не принадлежу к категории нотариальной.
Они были чрезвычайно забавными любовниками: дни напролет они препирались и осыпали друг друга эпиграммами и насмешками. Только обоим им присущая любовь к красивым местам и бескрайним просторам объединяла их порой в немом восхищении. Но через минуту они снова принимались дразнить друг друга.
Быть может, они старались из стыдливой гордости скрыть друг от друга настоящее значение и подлинные размеры того, что они называли прихотью.
Однажды вечером – было это 13 октября, они кончали обед – они вернулись с мыса Мартэн, откуда смотрели на закат. Багровое небо пятнами крови и огня забрызгало все море, и перед этим пышным горном вечерний ветерок мягко шевелил черное кружево сосен. Теперь была ночь, молочная ночь. От садов пахло смолой. И свет рассеянных среди листвы круглых электрических фонарей был похож на лунный.
Они, любовники, молчали и смотрели в темноту. Из их молчания рождалась таинственная истома.
Внезапно Кармен де Ретц встала, как бы желая стряхнуть с себя эту истому:
– Фужер! Я не говорила вам…
Она раскрыла мешочек, который висел у нее на шее, и достала оттуда пачку синих кредиток.
– А! Прекрасно. Это знаменитый чек?
– Который превратился сегодня утром в новехонькие кредитные билеты. Друг мой, сегодняшний день был слишком созерцательным. Оно незабываемо – японское солнце через итальянские деревья. Но после двухчасового экстаза необходима реакция, необходимо действовать. Сегодня же вечером я отправлюсь к зеленому полю.