– Ну так что? Я полагаю, вы сами знаете, что вы красивы?
– Я?
Барышня Дакс сразу остановилась в изумлении. Фужер тоже останавливается:
– Вы не знаете этого? Вот как! Значит, у вас дома нет ни одного зеркала?
Она не произносит ни слова. Она не улыбается. Она испытующе смотрит на него, боязливо трепеща.
– Вы не знаете, что вы красивы? Больше чем красивы – прекрасны, привлекательны, очаровательны, с вашим чувственным ртом, детскими щеками и чистым лбом? Вы не знаете этого? Никто еще вам не говорил, что ваш стан строен и ваша грудь кругла и что мужчины грезят о вас, раз увидев вас? Маленькая девочка, ребенок! Неужели я первый говорю вам о том, какую власть вы имеете над нами? О! Не отнимайте вашей руки! Вам нечего бояться, и нигде вы не будете окружены большим почтением, чем здесь, под моей охраной. Но вы должны понять меня, вы должны поверить мне! Вы должны верить в жизнь, верить в любовь. Вы должны научиться без страха и без печали ждать вашего будущего жениха, жениха, который уже стучится в ставень вашего оконца. И вы должны найти в себе смелость принять его, несмотря ни на какую враждебную волю, так же, как вы имели смелость оттолкнуть того, другого, который не любил вас и которого вы не любили.
Барышня Дакс побледнела еще больше. Леденящая дрожь охватывает ее всю, и побелевшие губы с громадным усилием лепечут:
– Придет ли он на самом деле, тот, кто будет любить меня и кого я полюблю?
Она неподвижна посреди темной тропинки. Она стоит совсем прямо, только голова наклонена вперед, как бы готовая принять сильный удар, смертельный удар. Но смертельного удара нет. Ласковая рука внезапно обнимает дрожащие плечи, и теплый голос шепчет:
– Кто сказал вам, что он не пришел уже? Теперь ночь следует за сумерками. Властная тишина воцарилась над парком, оттого что даже птицы умолкли, и холодный ветер, который гонит в вышине дождевые облака, не опускается до неподвижных и немых листьев.
Медленными шагами барышня Дакс возвращается на главную аллею, и Фужер нежно обнимает ее стан, который нисколько не сопротивляется.
– О! – вскрикивает вдруг девушка. – Уже совсем темно. Который час теперь?
Она ищет за корсажем часики. Фужер достает из жилетного кармана свои часы:
– Половина шестого. Разве уже так поздно?
– Да. Нет… Это не важно. Не беспокойтесь, я как-нибудь выпутаюсь. Одной сценой больше, одной меньше – не все ли мне равно. Но я должна бежать. Прощайте.
– Прощайте, до завтра.
– Завтра?
– Да, завтра я увижу вас.
– Где?
– У вас дома.
– Вы придете?
– Ну да. Вы понимаете, я должен повидать вашу матушку. И чем скорее, тем лучше.