Барышня Дакс поднимает глаза. Она снова опускает их и лепечет:
– И все же… Она очень красива, Кармен де Ретц.
– Ба!.. – произносит Фужер.
Снова молчание, на этот раз менее долгое, чем прежде. Фужер прекрасно понимает, что лучше не допускать, чтобы Кармен де Ретц сделалась предметом разговора.
– Итак, видите: я сразу же примчался из Монте-Карло в Лион. И вот я здесь, готов дать вам совет, помочь вам. Но только… Что могу я сделать для вас?
Он взглядывает на нее. Мало-помалу кровь, которая сделала совсем темными ее смуглые щеки, отлила неведомо куда. Теперь барышня Дакс совсем бледна. И голос ее стал еще более хриплым, когда она говорит:
– Не знаю.
Так она очень красива, охваченная смущением и страхом. Когда она медленно идет, в ее движениях нет неловкости и резкости. И мгла сумерек делает ее более мягкой и тонкой, придает ей женственное очарование, которого у нее нет на ярком свету. Она красива. И Фужер приближается к ней и берет ее руку, чтоб продолжать прогулку:
– Вы не знаете… Подумаем немного. Подумаем вместе.
Как бы случайно они свернули с аллеи на боковую дорожку, более уединенную и более интимную.
– Скажите, объясните мне сначала: ваше замужество расстроилось, вы писали. Это уже дело решенное?
– Да.
– Вы с тех пор не видали вашего жениха?
– Нет.
– Я знаю, что разрыв произошел по вашему желанию. Как он принял этот разрыв?
– Не знаю.
Барышня Дакс раздумывает несколько мгновений, потом объясняет по мере сил и возможности:
– Я думаю, что он ищет в другом месте. Вначале он обиделся, оттого что папа не хотел предупредить его, надеясь, что я изменю свое решение. Тогда он пришел к нам, как обычно. Но я не вышла из своей комнаты. И пришлось сказать ему все. Он поссорился с папой и наконец ушел, хлопнув дверью.
– Превосходно! Ситуация ясна. Вы?
– Я…
Барышня Дакс грустно поникла головой. Фужер тронут и кладет руку на муфту, которая вздрагивает, и через мягкий мех он пожимает спрятанные руки.
– Вы!.. Вы маленькая девочка, перед вами еще вся ваша жизнь, и, благодарение Господу, ничто еще не испорчено в ней, оттого что вы избавились от этого глупого брака. Сколько вам лет? Двадцать? Двадцать лет – и такие глаза, такие черные и такие чистые. У ваших дверей будет толпиться целая вереница женихов, и вам останется только выбирать.
Барышня Дакс снова качает головой:
– Вам прекрасно известно… Вам прекрасно известно то, что я вам сказала: я никого не знаю. Я никогда не бываю в свете.
– Свет придет к вам! Неужели вы думаете, что вы можете пройти по улице без того, чтоб вас не заметили?
– Заметили. Быть может. Но не искали. Не любили!.. Любят только красивых женщин.