Пока план содержал несколько неизвестных, а финал выглядел довольно мрачно. Мне много раз приходилось работать в эпидемических очагах. Обычно выезжали группой, и то не обходилось без случайностей.
Приглядываюсь к моим помощникам. Мгунгу — военный врач, лейтенант. Он закончил в столице что-то вроде военно-медицинской академии. Ему двадцать два года, он низкорослый, худой, карие глаза печальны. Часто и немного сконфуженно улыбается. Подготовлен неплохо, но опыта работы в эпидемических очагах нет. Малый смышленый, думаю, мне удастся его кое-чему научить.
Другое дело — Акоре. Отлично сложен, ловок, как обезьяна. Считается дрессером, но уже из краткой беседы мне становится ясно: и в том, что касается медицины, он недалеко ушел от своего далекого предка.
Я сказал об этом Торото, тот пожал плечами и под большим секретом сообщил, что Акоре — сотрудник службы безопасности, послан президентом, чтобы охранять мою особу, а заодно и контролировать ситуацию у гачига.
На второй день, после обеда, Торото сообщил мне:
— Звонила мадам Кристина и просила передать вам, что мистер Дэвис чувствует себя лучше. Не могли бы вы его навестить?
— Да, конечно. — У меня сразу отлегло от сердца.
— Если не возражаете, вас отвезет Абачуга. Я жду звонка из канцелярии президента.
За два дня я так и не сумел посмотреть город. От гостиницы до института Пастера пять минут езды. Уезжал утром, возвращался вечером.
Омо — типичный африканский городок. Население — тысяч двадцать, две-три улицы в центре, застроенные современными домами, церковь, миссионерская школа, госпиталь, аптека, несколько отелей, магазины и лавки, принадлежащие в основном индийцам, рынок, площадь с памятником какому-нибудь колониальному чиновнику или военному. На окраине — хижины аборигенов.
Город лежит во впадине, напоминающей гигантский кратер вулкана. Возможно, так и есть на самом деле. Со всех сторон сизые, в желтых проплешинах горы причудливых очертании, столь характерных для Великого африканского разлома, рассекающего континент с северо-востока на запад.
Абачуга молчалив, сдержан, отвечает коротко: «Да, бвана», «Нет, бвана».
Машину Абачуга водит виртуозно. Центральная улица забита пешеходами, велосипедистами. Машин немного: в стране сложно с бензином.
— Абачуга, вы знаете мистера Дэвиса?
— О, да! Он большой, большой бвана. И хороший охотник. Но у него большое горе. Очень большое.
— Горе?
— Да, бвана. У мистера Дэвиса погиб сын.
У меня перехватило дыхание. Рудольф, мальчик… Я помни и его трехлетним карапузом. Голубоглазый, с кудрявыми, как у ангелочка, волосами, Руди был напрочь лишен страха. Едва став на ноги, он уже таскал за хвост метрового удава — в доме Дэвиса всегда было полно всякой живности, и бегал вместе с африканскими ребятишками; то и дело пропадал, его разыскивали, возвращали в дом, но он снова убегал, падал с деревьев, но, расквасив нос, не хныкал, а сердито сопел.