— Сейчас Кристина зажжет свет и принесет что-нибудь выпить. Или вы по-прежнему трезвенник?
— Как вы себя чувствуете, Барри?
— Уже лучше. Проклятая тропическая малярия. Здесь особая, примахиноустойчивая форма.[7] Да садитесь же! И не делайте вид, что вы ничего не знаете. Мальчика нет, его застрелили в Ольстере во время студенческих волнений.
Сухое, желтое лицо Барри дернулось. Несколько секунд он сидел с закрытыми глазами, потом заговорил медленно, с трудом:
— Что вам не сидится в штаб-квартире, Стефан? Неужели не надоела Африка? Впрочем, вопрос идиотский. — Дэвис усмехнулся. — Африка — болезнь, что-то вроде медленной инфекции. Если заразился, то уже на всю жизнь. Расскажите лучше, как Варвара?
— Варвара в Москве. И у меня уже были билеты на самолет. Отпуск.
— А вас понесло к гачига! Меня всю жизнь окружали ненормальные люди.
— Что ты болтаешь, Барри? — тихо сказала Кристина.
— Милая, ты б лучше принесла напитки и лед. Послушайте, Стефан, будьте благоразумны.
— И это вы говорите о благоразумии?
— Не тот случай, старина. Эпидемия лихорадки у гачига скоро заглохнет. Кончится горючий материал — и конец. Племена изолированы, контакт с соседями ограничен.
Старческий, дребезжащий голос здесь, в комнате с глухо закрытыми портьерами окнами, производил странное впечатление. Мне даже показалось, что в кресле сидит вовсе не Барря Дэвис, а какой-то другой человек, усталый, больной, равнодушный.
Мне приходилось встречать европейцев, долгие годы проживших в Африке, и у них, даже от более пустяковой причины что-то вдруг ломалось внутри, какой-то точный прибор вроде гирокомпаса, позволявшего держать курс И человек начинал стремительно опускаться, терял интерес к окружающему, начинал пить. Болезнь тропиков, усталость. Барри в Африке двадцать семь лет.
Кристина вкатила столик с напитками и ведерком со льдом.
Дэвис оживился.
— Стефан, может лучше сварить кофе? — спросила Кристина.
— Да, пожалуй.
— Мне иногда кажется, Стефан, что вы притворяетесь… Для чего, дьявол вас раздери, вам нужна роль подвижника? Неужели вы не видите, что мир катится в преисподнюю? Африка есть, но и она скоро погибнет. Вспомните пророческие слова Нейбергера:[8] «В конце концов удушливый туман, пропитанный дымом и копотью, окутает всю землю, и цивилизация исчезнет…»
— Признаться, Барри, мне больше по душе оптимизм Шарля Николя.[9]
— Николь — идеалист. Мой сын тоже был идеалистом. Его убили пластиковой пулей выстрелом в упор. Боже мой, что происходит в мире! «Красные бригады», террористы, мальчишки-студенты, воюющие с регулярными войсками, мафия, наркоманы… Где милосердие, Стефан?