Мир стоит на пороге новой эпохи империализма. Вернее, эта эпоха давно уже началась, а мы лишь с запозданием и недоумением осознаем произошедшее. Война между Россией и Грузией, казавшаяся немыслимой еще несколько лет назад, представляет собой лишь первый сигнал, своего рода звонок будильника, заставляющий мало-мальски мыслящего человека очнуться от либеральных иллюзий, пробудившись в реальном и опасном мире. Если бы российско-грузинский конфликт существовал сам по себе, его можно было бы интерпретировать как угодно. Но он является лишь частью более широкого процесса, в котором и мы, и грузины - надо говорить правду - играем далеко не центральную роль. Конфликт, в свою очередь, отнюдь не исчерпывается военными столкновениями (к счастью, довольно краткими и пока не слишком кровопролитными). Ситуация, сложившаяся со вступлением России во Всемирную торговую организацию, ничуть не менее показательна, чем сводки из Гори и Цхинвала, а дипломатический ажиотаж вокруг российского признания непризнанных республик - не более чем пена на поверхности воды. Вопрос в том, что происходит на глубине.
Во времена, когда мировой рынок растет, кажется, что места хватает всем. Но наступает очередной кризис, и мирная конкуренция сменяется борьбой не на жизнь, а на смерть. Правительства переходят к протекционистской политике, защищая собственные рынки. В рамках ВТО переговоры Доха-раунда провалились еще до войны на Кавказе, а для России невозможность вступления в эту организацию на сколько-нибудь приемлемых для себя условиях стала очевидна до того, как на Западе заговорили о том, что русских пускать туда не надо.
Взаимозависимость товарных рынков оборачивается необязательностью случайных хозяйственных связей. Если автозавод в Ленинградской области использует китайские компоненты, то делает он это лишь до тех пор, пока подобное решение финансово выгодно. Если почему-то прекратятся поступления из Китая, такие же гайки можно производить в Бразилии, Африке, Финляндии или же в самой Ленинградской области. Выбор партнеров определяется только ценой вопроса. Между «открытостью» и «закрытостью» нет непреодолимой границы. И чем дороже обходится открытая экономика, тем больше стимул от нее отгородиться.
Грузинская война была не причиной, а поводом для конфронтации. Эта конфронтация не исчерпывается Кавказом, Россией или Восточной Европой. Точно так же, как Москва тщетно ищет союзников, обращаясь за поддержкой ко всем своим традиционным партнерам, так и правительства Европейского союза не могут договориться между собой об общей линии. Эти разногласия касаются не только отношений европейцев с Кремлем, но в еще большей степени их отношений с США и между собой.