– СТОЯТЬ! НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ!
Я и остановился, уронил сумку на пол, поднял руки вверх и завопил:
– Я безоружен! Безоружен! У меня нет оружия!
Я медленно повернулся, чтобы они увидели мою спину и убедились, что я не вру.
На пересечении коридоров с грохотом ударил в пол один из щитов. Сбоку от него на меня уставилось дуло карабина МП-5, следом показалась серебристая маска взявшего меня на прицел его обладателя.
– Безоружен! – почти провизжал я. – У меня нет оружия!
Не опуская рук, я неотрывно смотрел в немигающий глаз спецназовца. Тот в свой черед не отрывался от моей груди. Глянув вниз, я увидел прямо на сердце красный лазерный зайчик размером с пуговицу рубашки.
Чей-то голос прокричал:
– Руки не опускать! На колени!
Держа руки над головой, я медленно опустился на пол. Лазерный луч опустился вместе со мной.
Все тот же доносившийся сзади голос отдал новый приказ:
– Лечь, руки вдоль тела!
Я так и сделал. Наступила полная тишина, пугающая, нарушаемая лишь поскрипыванием подошв чьих-то приближавшихся ко мне сзади сапог, затем меня заставили вытянуть руки перед собой. Мне на запястьях туго застегнули наручники. Наручники были нового образца – вместо цепочки их браслеты соединены между собой металлической пластиной. После того, как их на тебя наденут, достаточно легонько стукнуть по этой пластине дубинкой, чтобы ты завыл от боли. Впрочем, боли мне уже хватало – один из полицейских тянул меня за наручники, заставляя выпрямить руки, другой нажимал коленом на спину между лопатками.
Пара ладоней прошлась по моему телу. Из внутреннего кармана моей куртки вытащили бумажник с билетом на «Евростар» и паспортом на имя Ника Самерхэрста.
Я увидел на пересечении коридоров три приближавшиеся ко мне пары джинсов. Одна прошла мимо, но обладатели двух других остановились прямо передо мной: один был в кроссовках, другой в светло-коричневых сапогах, их лэйбл, «Катерпиллар», оказался всего в нескольких сантиметрах от моего носа.
Две руки, засунутые мне под мышки, вздернули меня на колени. И я увидел лицо человека в сапогах.
Сегодня прическа у него была не такой аккуратной – Роберту Редфорду пришлось немного пробежаться. Над джинсами оказалась зеленая куртка и тяжелый синий бронежилет.
Он смотрел на меня сверху вниз, и лицо его не выражало решительно никаких чувств. Возможно, он старался скрыть от окружающих, что свою часть работы он выполнил далеко не образцово. Я все еще был жив, ему не удалось втихую проникнуть в офис и пристрелить меня в порядке самообороны.
Получив от кого-то из полицейских мои документы, он сунул их в задний карман. Третий джинсовый господин, на правом плече которого уже висела моя сумка, присоединился к Редфорду и его напарнику, Кроссовкам. Взывать о помощи к полицейским было бессмысленно. Они уже множество раз слышали такие призывы от пьянчуг, уверявших, будто каждый из них – Иисус Христос, и от людей вроде меня, лепетавших, что их подставили.