Комната была пропитана запахом безумия, запахом одержимости. На обоях, приколотые булавками, сплошным ковром развешаны фотографии. Одно и то же лицо, одна и та же девушка. Надежда никогда не видела ее, но под фотографиями были прикреплены афиши и газетная вырезка. «Софья Сухарева» – это имя было обведено красным фломастером, чтобы отличаться среди других участников ансамбля. Полудетское лицо, большие серые глаза… Вот она на сцене филармонии, прижимает скрипку к подбородку, смычок в высоко поднятой руке… Вот она идет по улице, зажав под мышкой скрипичный футляр… Вот стоит на пороге своего дома… Вот выходит из дверей консерватории… Вот бредет, устало ссутулившись по Театральной площади… Фотографии, фотографии… Вся стена была увешана ими.
Соня Сухарева! Та самая молодая скрипачка, с которой познакомился Андриан в филармонии совершенно случайно. А выходит, что не случайно.
Надежда почувствовала желание облокотиться на что-нибудь, потому что ноги ее не держали. Однако это было не от неуверенности, а от потрясения – уж очень большое впечатление производила стена фотографий. В душе же ее, наоборот, не было места сомнениям, вся обстановка комнаты говорила, что она на правильном пути.
Оторвавшись от фотографий, Надежда окинула взглядом комнату.
Узкая неудобная кушетка, пара обшарпанных стульев, старая, грубо сколоченная табуретка – обстановка комнаты была более чем скудной. Только довольно приличный магнитофон на полу немного выбивался из общего спартанского стиля.
Рядом с магнитофоном стоял деревянный сундучок. Крышка потемнела от времени, но чувствовалось, что сундучок еще крепок. Старинная вещь, хоть и не очень ценная. Надежда наклонилась и открыла крышку. Внутри лежала стопка толстых тетрадей в клеенчатых разноцветных переплетах и несколько магнитофонных кассет. Надежда наскоро перебрала все и не нашла в сундучке больше ничего. Внизу лежал плотный лист бумаги, который оказался рекламным проспектом. «Яхт-клуб» – было напечатано голубым по белому, а вдали виднелись яхты, плывущие под парусами, и море – все в барашках. Дальше шла традиционная надпись «Добро пожаловать!» и внизу мелким шрифтом адрес. Плакат был старый, десятилетней давности, и использовался хозяином, чтобы прикрывать дно сундучка, здорово изъеденное древоточицей.
Надежда взяла наугад тетрадь, раскрыла ее и прочитала:
«Это было ранней весной, в начале марта. Только воробьи почувствовали уже приход весны и галдели как ненормальные. Я поднимался я санками в руке на деревянную горку и вдруг увидел Ее…»
С трудом я дождался утра. Когда наступило приличное для звонков время, набрал Сонин телефон.