По выражению его лица Корделия поняла, что мысли его снова бродят по проторенному лабиринту неосуществленных возможностей. «Будь проклят Эскобар, - думала она. - Будь проклят твой император, принц Серг и Гес Форратьер, будь проклято все стечение обстоятельств, превратившее мальчишеские грезы о героизме в кошмар, полный убийств, преступлений и обмана. Ее присутствие явилось неплохим лекарством, но этого было недостаточно; в нем все еще оставалось что-то неладное, незалеченное.
По мере приближения к Форбарр-Султане с юга холмистая местность перешла в плодородную равнину, гораздо гуще населенную. Город раскинулся на широкой серебряной реке: самые старинные правительственные здания, в большинстве своем - перестроенные древние крепости, гнездились на высоких уступах и командных высотах на берегу. Далее к северу и югу тянулись новые районы.
Между историческим центром и жилыми массивами были сосредоточены правительственные учреждения - конструктивистские квадратные монолиты. По пути к одному из прославленных городских мостов они проехали через этот комплекс, минуя целый квартал выгоревших дотла зданий, вздымавших к небу свои почерневшие каркасы.
- Господи, что здесь произошло? - спросила Корделия.
Форкосиган кисло улыбнулся.
- До мятежа, прокатившегося здесь два месяца назад, это было министерство политвоспитания.
- Я слышала кое-что об этом на Эскобаре, по дороге сюда, но даже не представляла, что беспорядки были столь бурными.
- Они и не были бурными, а очень даже тщательно спланированными. Лично я думаю, что это был довольно рискованный метод решения проблемы. Хотя, конечно, это несомненный шаг вперед в изяществе исполнения после «Сбрасывания из окна Тайного Совета», устроенного Юрием Форбаррой. Можно сказать, прогресс методов… Я и не думал, что Эзар сумеет загнать джинна обратно в бутылку, но, похоже, ему это удалось. Как только Гришнов был убит, все вызванные им на подмогу войска, которые по какой-то неясной причине были оттянуты на защиту императорской резиденции, - тут он хмыкнул, - тут же развернулись и очистили улицы. Мятеж просто растаял, если не считать нескольких фанатиков и кучки несчастных, потерявших близких в эскобарской войне. Дела повернулись скверно, но в новости это не просочилось.
Они пересекли реку и наконец подъехали к знаменитому госпиталю - огромному, почти городу внутри города, раскинувшемуся среди обнесенного стеной парка.
Мичман Куделка, облаченный в зеленую больничную пижаму, с угрюмым видом лежал на своей койке, мерно помахивая рукой. Сперва Корделия приняла это за приветствие, но отбросила эту идею, увидев, что рука продолжает механически покачиваться. Куделка выглядел гораздо старше, чем прежде.