«Би Винг[1] Лу, потому что он такой стремительный черноглазый жучок, — пояснила она, проявив характерное для австралийцев пристрастие к словесной игре, — однако, боюсь, на стаера он не тянет, скорее он — спринтер, перелетающий с цветка на цветок».
И действительно, в команде Питтсбурга он бегал на 100 и 200 метров. Хотя и на этих дистанциях не показывал особо выдающихся результатов. И с возрастом, когда его перестали включать в забеги, ему пришлось сменить дистанцию. Китай стал благодатной почвой для его спортивной карьеры. Новомодные американские витамины, обувь и методики тренировок быстро сделали его чемпионом всех восточных провинций в беге на тысячу пятьсот метров. Время, которое в Штатах не могло бы считаться даже средним, принесло ему в Китае награды и почет. Его уважали все, за исключением бойкой и дерзкой Осси.
— Давай! — кричала она на последнем круге, размахивая часами. — У тебя есть шанс побить результат Мэри Деккер!
А теперь, после того как он представился американским журналистам как мистер Б. Линг, его стали называть Блингом.
Блингом Клосби.
— Прекратите паясничать, — уговаривал он их, — пока я не сообщил куда следует, что вы агенты КГБ.
— Этому все равно никто не поверит, Блинг, — качал головой фотограф. — Мистер Муд объяснил нам, что мы выглядим как настоящие американские капиталисты.
Муд был переводчиком, приставленным к американской группе. Ему было сорок, и он носил безупречный европейский костюм и стрижку. По тем же причинам, по которым за день до пробега были сняты знаменитые портреты Маркса и Энгельса, Муду намекнули, что хорошо было бы ему носить что-нибудь менее вызывающее, чем униформа Красной Угрозы. Тогда он нарядился в серо-голубой костюм с перламутровыми пуговицами и расшитыми обшлагами. Из-под брючин поблескивали ковбойские сапоги тайванского производства. На шее красовался туго затянутый платок, заколотый булавкой в форме шестизарядного револьвера. Он выглядел как персонаж какого-нибудь комикса.
Однако на таможне в аэропорту его одеяние ни у кого не вызвало смеха. Более того, оно придало ему даже угрожающий вид, особенно когда он, вальсируя, проводил их мимо таможенного офицера.
С самого начала было понятно, что Муду не нравится английский язык. Однако ему пришлось его выучить: результаты тестов говорили, что у него есть к этому склонность, а стало быть, ничего не оставалось, как овладеть этим отвратительным наречием.
Он занимался письменным переводом и испытывал затруднения в общении. Он не умел болтать и не умел шутить. Единственное, на что он был способен, — это с улыбкой говорить «нет», «нельзя» и «боюсь, это невозможно».