Кучи трепанга между тем росли на палубе, и шкипер В. потирал себе руки, так как большая часть привезенного трепанга оказалась очень хорошего качества; тонна такого трепанга китайцами… оплачивается более чем 100 фунтами стерлингов. Шкипер платил за трепанг здесь кусками обручного железа. Он сказал мне, что сегодня еще приступит к сооружению "smoke house" (коптилки) на палубе и что не уйдет отсюда, не выловив весь трепанг на рифах кругом. Позавтракав и взяв с собою койку и записную книгу, я отправился на берег. От крика и шума на шхуне у меня разболелась голова, так что, съехав на берег и выбрав подходящее большое дерево, недалеко от хижин туземцев, я был очень рад подвесить свою койку и, растянувшись на ней, отдохнуть.
Как только я вышел на берег, ко мне навстречу прибежали трое из отмеченных мною вчера вечером красными ленточками детей; другие работали, вероятно, на рифе. Эти трое были мальчик Качу и две девочки — Пинрас и Аса. Качу, лет тринадцати, имел энергическую и интеллигентную физиономию; Пинрас, лет двенадцати или тринадцати, могла назваться недурненькою девочкой даже в европейском смысле; Аса — веселая, подвижная и очень услужливая девчонка, лет девяти, не более. Они оставались весь день при мне, если же и уходили, то скоро возвращались и старались предупреждать малейшее мое желание. Качу очень ловко привязал койку к указанным сучьям большого фикуса и принес мне несколько молодых кокосовых орехов для питья. После шума и суеты на шхуне, в тени громадных деревьев с красивой панорамой островов, моря и гор, я положительно наслаждался отдыхом; но предаваться долго этой dolce far niente{110} оказалось нелегко, так как все окружающее было так интересно.
Сперва я обратил внимание на жилища туземцев. На о. Андра хижины расположены иным образом, чем на южном берегу большого острова и в деревнях на холмах северного берега. Они не стоят вокруг площадок, как там, а тянутся по сторонам тропинки, идущей параллельно песчаному берегу моря, стоя иногда одиноко у тропинки, иногда группами по три или четыре. Около дерева, под которым была подвешена моя койка, находилось пять хижин, из которых одна представляла так называемый здесь ум-камаль, или просто камаль, т. е. большую хижину, где мужчины проводят свободное время, едят, принимают гостей и т. п. Камаль служит также спальней для неженатых мужчин и для ночевок посетителей из других деревень*. Размеры смеренного камаля: 9 м длины, 5 м ширины и почти 6 м высоты. Остальные хижины, называемые просто «ум», были семейные хижины. Последние обыкновенно немного меньше, но гораздо ниже (не более 3 м высоты). Семейные хижины имели четырехугольную форму с небольшим двориком, так называемым сарри, обнесенным высокою изгородью перед входом. Кроме высоких нар, на которые садятся мужчины во время еды, на двориках находится очаг, состоящий из трех специально для этой цели выбранных камней, между, которыми разводится огонь и ставятся горшки. Дворики, главным образом, устроены для того, чтобы избегнуть при домашней работе, еде, отдыхе и т. п. назойливости свиней, которых немало бегает в деревне. Крыши обоего рода хижин спускаются чуть не до земли, так что боковых стен почти не видно. Двери ум-камаль сравнительно с дверями семейных хижин широки и часто украшены рядами белых раковин, деревянными фигурами по сторонам входа или резными столбиками. У хижин сидело несколько старух и детей; меновая торговля отвлекла к шхуне и на риф всех мужчин и многих женщин.