Старлей с удовольствием опрокинул в себя рюмку «Смирновской» и закусил бутербродом с ветчиной и маринованным корнишоном. Однако слова Бориса удовольствия у него не вызвали.
— Это вы оставьте, — с обидой в голосе сказал он, — здесь что же, по-вашему, только бумажки с места на места перекладывают? Мы тоже, представьте, с людьми дело имеем, хотя человеческий материал большей частью милиции достается, извините, порченый.
Выпили по второй, после чего старлей Медведев подобрел и к словам Бориса больше уже не придирался. Определенно, новая компания, в которой он оказался, ему нравилась, и вследствие этого ностальгия по холостой жизни развивалась у него стремительно. По этой же причине просьба Валентины уже не казалась ему странной. Единственное, что хотелось ему теперь узнать — так, для очистки совести, — зачем она все это затеяла.
Валентина решила ковать железо, пока горячо. Присев рядом с лейтенантом — так, чтобы тому было удобно созерцать в вырезе кофточки ее пышный бюст, — она задала офицеру наводящий вопрос:
— Скажите, старший лейтенант, вас жена ревнует? Хотя бы изредка, для порядка?
— Ну, положим, бывает такое, — озадаченно произнес старлей, — а в чем дело-то?
— То есть вы можете со мной согласиться, что ревность способна подвигнуть людей на глупые поступки? Или даже на экстравагантные и социально опасные?
Участковый Алексей Петрович вспомнил, как жена выбросила из окна его новый дорогой костюм, пахнувший французскими духами, которых у нее, то есть у жены старлея Медведева, и в заводе никогда не было, и, сокрушенно покачав головой, согласился с Валентиной.
— Всякому известно, на что способна ревность. Вот у нас в 22-м доме случай был… Да… Одна дама приходит с вечеринки домой, звонит — никто не открывает, при этом она слышит, что за дверью кто-то ходит. Она, натурально, за ключи. А с той стороны тоже ключ вставлен, так что открыть невозможно. Тогда она смекает, что за дверью муж с неизвестной ей женщиной в это время ей изменяет. Поскольку дама только что с вечеринки, она, известное дело, находится под сильным воздействием винных и водочных паров. Как вы думаете, что она сделала? — Офицер наградил Валентину взглядом триумфатора, выдержал паузу и сам себе ответил: — Пошла на первый этаж, вскрыла половину ящиков с газетами, обклеила с помощью скотча газетами дверь — в три слоя, заметьте, не меньше, после чего всю эту конструкцию подожгла! — Офицер растянул в широкой улыбке рот и заговорщицки подтолкнул Валентину локтем в бок.
— Так вот, — закончил он, — когда газеты основательно разгорелись и из соседних квартир валом повалили люди, желая узнать, что происходит, наша окосевшая дама поняла наконец, что попала не в свой подъезд, а в дом по соседству и устроила заварушку совершенно незнакомому ей человеку, который, по правде сказать, в это время и в самом деле изменял своей жене, а потому никак не реагировал на звонки и скрежет ключа в замке, полагая, что заявилась его собственная супруга. Каково? — Алексей откинулся на спинку стула и залился визгливым хохотом, вспоминая, должно быть, изумление женщины, когда она выяснила, что к чему.