В это время, неведомая сила, вызванная невыясненной аномалией, подняла тележку в воздух, вместе с Сивкой и спящим Кузьмой. Воздух наполнился гулом, треском электрических разрядов. Проснувшийся дед заорал диким голосом, мерин жалобно заржал. Человек пытался рассмотреть, в каком месте их подстерегла ловушка. То, что он увидел, поразило больше, чем аномалия «Электра». Сивка, встав на задние ноги, отплясывал гопака. Светло-рыжая грива взметалась вверх, падала на глаза. Губы лошади расползлись в широкой, злорадной улыбке. Над лошадью, перевернувшись вверх летала телега. Раздался страшный треск, воздух пронзила ярко-белая молния. Животное, и человек, почувствовали сильную боль.
Катастрофа закончилась также внезапно, как и началась. Упавшая тележка перевернулась, дед Кузьма выпал в густой кустарник. Сивка почти не пострадал. Он смотрел на Кузьму большими лиловыми глазами, словно спрашивал:
— Ну что, хозяин, допрыгался? Будешь знать, как водку со сталкерами хлебать!
Почувствовав немой укор, дед Кузьма, совершенно протрезвевший, живо распутал упряжь, перевернул тележку, и, взгромоздившись на облучок, привычно оттянул Сивку хворостиной. Мерин скрипнул зубами, и, повернув в сторону деда умную, лошадиную голову, внятно произнёс:
— Кузьма, ещё раз ударишь меня, будешь тележку таскать сам!
Никто не знает, почему к одним клички липнут, как банные листы, а от других отлетают, как от стены горох. Сталкеры, встретив Николая в моём баре, после представления, долго всматривались в его лицо, пытаясь найти малейшее сходство с Михаэлем. Среднего роста, со спортивной фигурой, Николай обладал эмоционально-неустойчивым характером. Его походка, движения поражали стремительностью. Казалось, что в определенном месте у него спрятан моторчик, питающийся неиссякаемой энергией.
Ходил он в Зону в завидном одиночестве, лишь потому, что никто не мог за ним угнаться. Какой интерес иметь спешащего партнера, всё время убегающего вперёд. Так повелось, что Шумахер стал наведываться в Зону, имея в партнёрах только свои стремительные ноги. И если сталкерам на поход в Зону требовалась неделя, а то и две, то Николай укладывался за три-четыре дня.
Впрочем, тишина и покой, нарушаемые собственными шагами, не мешали Шумахеру замечать препятствия в виде аномалий и голодных животных. Так было до того дня, когда увлёкшись собственными мыслями, Шумахер не влетел в аномалию, почти невидимую из-за дневного света. Николай подумал, что попал в «Трамплин». Его приподняло в воздухе, несколько раз ожгло электрическими разрядами, оглушило грохотом, ударило об землю. Спустя какое-то время процедура измельчения сталкера повторилась.