Леонору не мучило чувство вины, когда она слушала Ферди, говорящего о Лоис как о умершей. Каждый вечер они встречались и говорили о Лоис, и это было все более и более привычно. Она почти свыклась с мыслью и поверила, что Лоис теперь нет в живых.
— Ферди, — начала Леонора, когда они гуляли по саду Тюильри спустя неделю, — мне пора возвращаться в отель, ты знаешь, что я работаю.
— Но я не хочу, чтобы ты уезжала, — продолговатое, красиво вылепленное лицо Ферди неожиданно сделалось несчастным. — Ты даже представить себе не можешь, как для меня важно говорить с тобой, Леонора. Ты заставила меня поверить, что жизнь продолжается, это все благодаря тебе. — Ферди крепче сжал руки Леоноры. — Не покидай меня, Леонора, — умолял он, — по крайней мере сейчас.
Ветер ласково перебирал волосы Леоноры, прядка попала на глаза, и Ферди нежно убрал ее, провел рукой по щеке, красиво очерченной линии бровей, мягким губам. Их взгляды встретились, и одно мгновение они смотрели, читая мысли друг друга.
— Леонора, — мягко сказал он, потом поцеловал. Потерявшись в его объятиях, укрывшись от внешнего мира, Леонора знала — это то, чего она хотела.
Она думала, что у него что-то вроде холостяцкого жилища или убежища в каком-нибудь живописном месте улицы Лефт-Банк, но семья Меркер всегда имела апартаменты в отеле «Ритц», а после войны он стал его вторым домом. Леонора нервно расхаживала по комнате, осматривая его жилище, трогая букет, чтобы убедиться, что он действительно из воска. Она была поражена безупречной чистотой и скромностью его жилья. Не было ни халата, небрежно оставленного на стуле, ни тапочек, торчащих из-под кровати, ни газеты, небрежно брошенной в сторону. Никаких фотографий, блокнотов для записей. Постель Ферди аккуратно убрана горничной, на столике рядом с кроватью — графин с водой и стакан.
Ферди помог ей раздеться, а потом, раздевшись сам, обнял ее, и они стояли, прижавшись друг к другу горячими телами. Леоноре подумалось, что такой и должна быть эта ночь — неизвестный отель и мужчина, который занимается любовью с тобой, представляя себе другую женщину. Ферди целовал ее грудь, а руки все крепче сжимали ее. Взяв Леонору на руки, он отнес ее на широкую кровать. Она ощутила прохладу льняных простыней, а потом его жар наполнил ее, и она умирала вновь и вновь от бесконечного блаженства, а страсть стонами вырывалась из груди — перед любовью все равны, дамы и проститутки. Потом какое-то время он молча лежал рядом. Взяв сигареты со столика, стоящего у кровати, прикурил и протянул ей.