– …эти ублюдки,- продолжил Лесток мысль начальника.
…эти козлы…
…эти желторотые птенцы…
…эти никчемные идиоты…
…неспособны на настоящую службу в ньюйоркской полиции,- закончил Лесток. Маузер захихикал:,
– Ты просто читаешь мои мысли, лейтенант, пока еще лейтенант. Как приятно иметь дело с проницательным человеком!…
Без четверти восемь небольшой белый джип «ниссанпатруль» без полицейской символики остановился около «Голубой устрицы». Из него неспешно вышли Маузер и Лесток и, закрыв дверцы машины, направились к ярко освещенному входу.
Маузер был одет в штаны немыслимого покроя и расцветки – ярко-красные, расклешенные, с какими-то разводами, и в подобную рубашку – такой наряд отвечал понятиям капитана о современной моде. На Лестоке наряд был несколько попроще – голубые джинсы и мохнатый голубой свитер, с надписью «Бэд бой»-«Плохой мальчик», который ему презентовал лейтенант Шлегель – пятна на свитере не оставляли сомнений, что он найден там же, где и бутылки.
Переодетые полицейские толкнули тяжелые двери и очутились в просторном холле. Поднявшись на второй этаж по лестнице, убранной ковровой дорожкой, они очутились перед дверью с неоновой надписью «Голубая устрица – только для настоящих мужчин».
– Ну что, пошли,- предложил Маузер и, поправив пистолет, который, не найдя лучшего места, он засунул в штаны, вошел в бар.
В баре было многолюдно, и полицейские уселись на единственное свободное место – рядом со звероподобным мужиком в кожаной куртке с блестящими заклепками.
Маузер вытащил из заднего кармана брюк пачку фотографий – это были снимки Салдама, сделанные в анфас и в профиль и, отобрав несколько, протянул их Лестоку.
– Держи, лейтенант. И хорошенько наблюдай за посетителями – если увидишь хоть что-то подобное на это рыло,- он кивнул на фотографии,- сразу же говори мне.
Внезапно на колени к Лестоку подсела какая-то дама. Лейтенант отпрянул.
– Мужчинка, угостите сигаретой,- кокетливо попросила девушка.
– Я не курю, мэм,- ответил тот.
Внезапно взгляд Лестока остановился на оголенных руках дамы – они были покрыты густой, как у орангутанга, шерстью.
– Нравится?- продолжала кокетничать подсевшая
– мне тоже. Все мужчины от меня без ума. Они находят, что
волосатые руки и грудь – признак мужественности. Лесток поперхнулся от неожиданности.
– Правда, некоторые предпочитают сбривать волосы,- как ни в чем не бывало, продолжала дама,- но мне кажется, что это излишне.
– Мэм,- официальным голосом начал было Маузер,- мы совсем не расположены шутить…
Та немножко обиделась.
– А я и не думаю шутить – я с вами заигрываю -