Мы переждали за углом, пока два стражника в кожаных кирасах, с золотыми, собранными в хвост волосами, прошли мимо, звонко цокая подковками сапог по мозаичному полу, придерживая короткие мечи. Потом Темулли махнула рукой: вперед. Похоже, ей было скучно и хотелось поиграть в войну, а рыжий Люб во всем следовал за своей младшей подругой.
Дети на цыпочках подкрались к дубовой полукруглой дверце, утопленной в стене. Зеленоволосая потянула за бронзовое кольцо, упираясь ногами в пол. Люб тоже приналег, ухватившись рядом. Я, было, думала им помочь, но тут дверца приоткрылась, и меня опахнул запах -- травяной, легкий, свежий. Там были и другие более яркие запахи: лака, штукатурки, солнца и осенних цветов, но этот, неуловимый, оказался прекраснее всех.
-- Остролист и озерная лилия, -- Темка сморщила нос, чихнула и боком протиснулась внутрь, втянув заодно и меня. Следом всунулось в кабинет юное любово дитя и молча стало в сторонке.
Я успела взглядом охватить "спальню мамочки", выдержанную в голубых и белых тонах с примесью бледной зелени и серебра. Все строго, изысканно, холодно. Тяжелая мебель и занавеси. Камин с витой решеткой. Напольные часы. Несколько ярких пятен -- звездоцветы в вазах и подушки с кистями у камина.
-- К вам можно, мевретт Мадре? -- спросила зеленоволосая. Я повернула голову вслед за Темкой к широкому, заваленному бумагами столу, за которым сидел хозяин кабинета.
Надо признать, он соответствовал. Серебристая рубаха с распущенной по случаю жары шнуровкой и закатанными рукавами. Загорелая, без изъянов, кожа. Белые волосы, гладко зачесанные ото лба и рассыпанные по плечам. Соболиные брови; уходящие к вискам глаза; чуть длинноватый нос, нежные губы и жесткий подбородок -- была в его лице легкая неправильность, придающая красоте совершенство.
По человеческим меркам было мевретту около тридцати, а по меркам элвилин могло оказаться сколько угодно. Вот только меня это не интересовало. Я просто замерла с приоткрытым ртом, понимая, что пропала с первого раза и навсегда и что шансов у меня никаких. А остроухий оторвался от чтения и, увидев Темулли, расплылся, было, в радушной улыбке, но, похоже, вспомнил, что девица сурово наказана (за украденный лук, должно быть), и выпрямился в кресле:
-- Ну, чего еще? Так обязательно меня отрывать от работы?
-- Мы это... Так можно войти, да?
-- Вы уже вошли.
Мелодичный голос так и сочился ядом.
А меня мевретт и вовсе игнорировал. Я обозлилась и решительно отодвинула девочку себе за спину.
-- Здрасьте... Мне сказали, я должна вам представиться... -- я стиснула зубы и мысленно взялась за голову. -- Аррайда... откуда тут взялась, не знаю. За вид, -- я посмотрела на перепачканную одежду, потом на грязные следы на нежно-голубом с цветочным узором ковре (не только мои, между прочим), -- прощения... А уши у меня не квадратные, -- и откинула прядь, чтобы белокурый красавец мог убедиться в моей правоте.