Под ногами хрустело битое стекло. Наверно, во всем огромном городе не осталось ни одного целого окна. И неудивительно — сколько дней по нему гвоздили тысячи орудий всех калибров, да еще с воздуха сыпались тяжелые авиабомбы. Война вернулась туда, откуда она выползла, и над фасадами разбитых домов полной противоположностью истошному призыву «Wir kapitulieren nicht!», намалеванному белой краской на издырявленных стенах, висели белые полотнища.
Угрюмо выглядели Бранденбургские ворота с поврежденными колоннами и побитой снарядами четверкой коней наверху; почти все деревья в Тиргартене были срезаны бомбами и минами, и нелепым гротеском выглядела высившаяся там семидесятиметровая колонна победы над французами, сделанная из стволов трофейных французских пушек. Главная улица Унтер ден Линден — сплошное поле, изрытое воронками. Всюду развалины, смятое железо и мусор, мусор, мусор. Но потихоньку уже выползали из подвалов и бомбоубежищ уцелевшие жители — убирали трупы, расчищали завалы.
Павел жадно смотрел по сторонам. Не верилось, что все кончилось — стрелять больше не будут, и недавняя суматошная пальба из всех видов оружия была уже победным салютом. И еще не верилось, что он все-таки остался в живых; не верилось, что больше не надо пригибаться, заслышав мерзкий вой налетающего снаряда. И что можно бездумно шагать по искореженным улицам побежденного чужого города, фотографироваться у испещренных осколочными отметинами статуй львов и каких-то средневековых рыцарей и думать о том, что уж теперь-то, после такой Победы, все будет просто замечательно. Жаль вот только, что очень многие его боевые товарищи не дожили до этого дня и не смогли расписаться на стене рейхстага, как это сделал он, майор-артиллерист Павел Дементьев.
Шагая по улицам Берлина, Дементьев вспоминал тех, кто остановил Зло, но не дошел до этих улиц, — Богатырева, Гордина, Мироненко, Подгорбунского, Липатенкова, Горелова, Раскова. И лентой кинохроники прокатывались перед его внутренним взором воспоминания: первый бой подо Мгой, небо Придонья с воющими «юнкерсами», руки его артиллеристов, обожженные раскаленным от непрерывной стрельбы металлом орудий, разоренные села Подмосковья, горящие танки под Обоянью, непролазная грязь фронтовых дорог Западной Украины, плюющиеся огнем серые колпаки «панцерверке» и огненные трассы «РС».
«Мы заплатили за Победу страшно высокую цену, — думал Павел, — такую, которую не смогли заплатить другие народы. Дракон подмял под себя всю Европу, и она сдалась. А ведь были и там и умелые полководцы, и современное оружие, и развитая промышленность, и людские резервы. И ладно бы еще малые страны, про которых можно сказать «их задавили числом», но Франция? Франция, страна с многовековыми воинскими традициями, не раз сражавшаяся с немцами и побеждавшая; страна, явившая миру военный гений Наполеона, — и та покорно легла под Зверя! И Англия дрожала, спасенная только Ла-Маншем и флотом, и снились ей в ночных кошмарах танки Гитлера, перепрыгивающие пролив. А мы — выстояли. Выстояли, неся огромные потери и в кроваво-дымной сумятице первых месяцев войны, и на переломе, и потом, во время нашего наступления, штурмуя немецкие укрепления. Выстояли, несмотря ни на что, выстояли и победили! Мы остановили Зло, вознамерившееся пожрать весь этот мир, — остановили, повернули вспять и уничтожили.