С тех пор Дементьев не раз встречался с Подгорбунским на дорогах Великой Войны. В июле сорок четвертого, в Польше, возле небольшого фольварка, дорогу артиллерийскому дивизиону перекрыли две «тридцатьчетверки» разведчиков Подгорбунского, прижучивших немецкий обоз.
— Притормози, — приказал Павел водителю. — Пойду посмотрю, в чем там дело.
Обозниками оказались не немцы, а власовцы, одетые в немецкую форму. Дементьев еще подходил, когда Подгорбунский на его глазах сгреб одного из них за грудки и с силой ударил головой о танковую броню. Власовец мешком осел на землю, оставляя на борту танка жирный кровавый след, а Подгорбунский выхватил из кобуры пистолет и в упор пристрелил другого пленного.
— Володька, уймись! — Павел схватил его за плечо. — Мы же не фашисты, пусть их судит трибунал!
Подгорбунский повернул к нему свое лицо, искаженное ненавистью, и прохрипел:
— Русь продали, падлы. Они хуже фашистов — зубами загрызу!
Его еле успокоили, и пленных погнали на сборный пункт.
— Если эта мразь будет хорохориться, — приказал Владимир автоматчикам охраны, — стрелять без предупреждения!
Эта была их последняя встреча, но на всю жизнь запомнил Дементьев другую встречу с Володей, случившуюся раньше, в мае сорок четвертого.
* * *
…Солнце уже грело вовсю. Пользуясь передышкой между боями, бойцы грелись на солнышке, а кое-кто даже полез купаться, хотя вода в Днестре была еще по-весеннему холодна. Гостивший у артиллеристов Подгорбунский снял гимнастерку и, жмурясь, словно сильный и ловкий кот, подставил солнечным лучам свое крепкое мускулистое тело.
— Хорошо, — проговорил он, — люблю я, братцы, солнышко, особенно по весне.
А Павел смотрел на Володину гимнастерку, лежавшую на траве. Она лежала плашмя — ее нельзя было согнуть из-за множества наград. Гимнастерка Подгорбунского напоминала доспехи русского витязя, только что вышедшего из жаркой сечи, и красная эмаль орденов казалась застывшими каплями крови. «Да, кольчуга» — подумал Дементьев и услышал голос, ставший для него уже привычным: «Знайте, завтрашнюю битву переживет лишь один из вас. Кто — этого я вам не скажу, чтобы не лишать вас силы духа, но будет так — по-другому нельзя».
…Исчезла река, исчезли дома. Вокруг расстилалась степь, похожая на донскую или курскую; прямо перед Дементьевым высился небольшой холм, на вершине которого стоял старик в белой одежде, державший в руках меч, полыхавший голубым огнем. А Павел стоял у подножья холма, и одет он был не в форму капитана советской армии, а в кожаную рубаху с нашитыми на ней железными бляхами. И стояли рядом с ним другие молодые воины, и ждали слова вождя.