Затаив дыхание, с болью в сердце, Роберт смотрел на совсем юную Эрин. Ошибки быть не могло: эта девочка выросла и стала его женой. И что теперь? Раскрыть объятия чете Вайстрах как неожиданно обретенным родственникам — или оставить свое открытие при себе, чтобы они не дай бог не замкнулись? Глядя на них, Роберт не сомневался, что старики знают больше, чем говорят, и не хотел бы опускать перед ними шлагбаум, если они все же рискнут пойти на откровенность.
Нет, он не станет торопить события. Понадобится — лучше свяжется с ними еще раз.
Куда сильнее, чем загадка польской четы, Роберта терзал страх за Эрин и Руби. Воображение рисовало жуткие картины: это его жена и дочь исчезли, это на их поиски брошена полиция, это их фотографии печатают газеты, призывая весь народ помочь найти его пропавшую семью. Роберт взмок, по спине поползла струйка пота.
— Мне очень жаль, — пробормотал он, отводя взгляд от снимка. Он действовал на него хуже наркотика. — Нелегко вам, должно быть, пришлось.
Луиза вчитывалась в статью под снимком пропавшей девочки, а Роберт улавливал лишь ключевые, ужасающие слова: пропала, похищена, полиция…
— Ей было всего пятнадцать. Совсем ребенок. — В голосе миссис Вайстрах неожиданно прозвучала надежда, как будто Роберт, совершенно чужой ей человек, призван восполнить их потерю. — Мы все ее обожали, нашу малышку. — Она провела ладонью по спине мужа. — У нас была дружная семья.
Старик вздрогнул и поднялся. Гигантская, хоть и согбенная годами фигура заслонила окно.
— Она просто исчезла. Вот вчера была с нами, а на следующий день сбежала.
Миссис Вайстрах присоединилась к мужу, оставив гостям ворох газетных вырезок — несколько экземпляров одной и той же газеты, датированных разными числами, одна вырезка из центральной газеты, но вся пресса от января 1992 года.
— Ну? Что думаешь? — Роберт понизил голос, хотя в такой маленькой комнате это было бессмысленно: старики не могли не слышать его слов.
— Как раз собиралась задать тебе тот же вопрос.
— Родинку видишь? Скулы? Волосы другого цвета, верно, но черты бесспорно те же!
— У меня тоже родинка, — шепотом отозвалась Луиза, ткнув пальцев в висок. — Скажешь, это я на фотографии?
— Эта девочка никак не могла с возрастом превратиться в тебя. — Роберт снова взял в руки выцветший снимок. — Но она определенно могла вырасти в Эрин.
Будь он сейчас один — заговорил бы с этим ребенком. Казалось, девочка хранила какой-то секрет: в глазах ее таился испуг, а губы приоткрылись — не от тех ли слов, что она хотела произнести? Знала ли она о том, что попала на страницы газет?