Несмотря на то что шевалье старался не шуметь, генеральша услышала, как он вошел. Мари лежала поперек кровати на животе. Она приподнялась на локте, обернулась и недовольно спросила:
– В чем дело? Кому я понадобилась?
– Это я, Режиналь, – промолвил Мобре.
– Я не желаю вас видеть, оставьте меня… Словно не слыша Мари, он повернулся к двери и запер ее. Шевалье успел заметить, что генеральша плакала. Он сосредоточенно думал, как ему себя вести. Она плакала, но под действием какого чувства? Прощалась с оскорбленной любовью? Страдала от задетого самолюбия?
– Сударь! – продолжала она. – Прошу оставить меня. Я плохо себя чувствую и хочу отдохнуть. Выйдите, пожалуйста.
– Сожалею, Мари, – возразил он, – однако мне кажется, что нам необходимо объясниться.
– Вполне возможно… Да, вы правы, но не сейчас. Ступайте!
Он неторопливо приблизился к Мари, и ей пришлось сесть. Со все возрастающим раздражением она бросила:
– Ваша настойчивость неуместна, сударь. Я же вам сказала, что хочу побыть одна. Ваша нескромность граничит с наглостью.
– Одиночество – плохой советчик, – ухмыльнулся он. – Я знаю причины вашего недомогания, друг мой, и догадываюсь: если не составить вам компанию, вы распалите воображение и в самом деле заболеете из-за пустяка, а дело-то выеденного яйца не стоит.
Она буквально взорвалась от негодования:
– Пустяк!.. Не стоит выеденного яйца!.. Ну нет, Режиналь, это уж слишком! В последний раз прошу вас выйти…
– А если я не выйду? Не станете же вы мне угрожать, что прикажете своим неграм, например Кинке, выбросить меня за дверь?!
– Я могу выйти сама. Впрочем, почему бы мне не приказать вышвырнуть вас вон?
– Вы забываете, Мари, что запрещено использовать своих рабов против любого другого белого, если только он не был взят с поличным при совершении крупного преступления… Вряд ли губернаторша Мартиники осмелится преступить закон…
Она в отчаянии вздохнула, скомкала носовой платок и поднялась:
– В таком случае оставляю вас здесь. Я полагала, что вы порядочный человек. Вы преступаете границы гостеприимства, которое я вам оказала, вы нарушаете его со всех точек зрения… Прощайте, сударь.
Гордо выпрямившись, Мари прошла мимо, но, прежде чем успела дойти до двери, почувствовала, как шевалье схватил ее за руку и грубо оттащил от порога.
– Мари! – начал он, пытаясь заключить женщину в объятия. – Мне необходимо сообщить вам нечто очень важное. Вы должны меня выслушать.
– Не прикасайтесь ко мне! – выкрикнула она. – Не трогайте меня, или я закричу, позову на помощь! Какое мне дело до закона; если вы угрожаете: я могу позвать своих рабов на помощь!