Клуб Знаменитых Капитанов (Крепс, Минц) - страница 7
Я спросил Тимура, почему Гайдар стал писать именно для детей, а мальчик ответил мне словами своего автора: «Для детей надо писать так же, как для взрослых, но только лучше».
Меня заинтересовал еще один вопрос: как, собственно, появился на свет мой собеседник – любимый герой детской литературы?..
– Это случилось совсем по-особенному, капитан Гулливер, – сказал Тимур. – Аркадий Петрович написал для Студии детских фильмов сценарий «Тимур и его команда». Фильм поставил режиссер Александр Разумный. Так «моя команда» появилась на экране, и до сих пор ее смотрят все новые и новые ребята. Подрастают и смотрят… Смотрят и растут дальше… А по сценарию мой автор написал повесть, которая печаталась много раз.
Тем временем мы подошли к последнему стенду. Он был посвящен гибели Аркадия Гайдара. Я долго рассматривал его последнюю фотографию, снятую в Москве перед уходом на фронт в июле сорок первого года. Плечистый, кряжистый человек с мягкой улыбкой на устах и проникновенными, добрыми глазами… А вот и последний снимок, сделанный на фронте примерно через месяц. На камне сидит суровый Гайдар, Гайдар-воин, в стальном шлеме, с автоматом на коленях. А на дальнем плане несжатое поле и одинокое дерево, опаленное огнем.
Я с большим волнением слушал Тимура.
– В первые дни Великой Отечественной войны Аркадий Петрович добился отправки на фронт. В карманах его гимнастерки лежали билеты военного корреспондента «Комсомольской правды» и «Пионерской правды». Он присылал с передовой пламенные статьи, обращенные к сердцам юных патриотов Родины.
После падения Киева, – со вздохом продолжал Тимур, – Гайдар с группой бойцов попал в окружение и присоединился к партизанскому отряду. Вместе с народными мстителями Украины он сражался в тылу врага, сменив перо на пулемет. Прикрывая отход своих товарищей, он погиб в бою под тихой деревушкой Леплявой… А потом его прах перенесли на берег Днепра возле Канева. Он покоится там, неподалеку от могилы Тараса Шевченко.
Наконец, мы остановились возле витрины с газетными вырезками, посвященными подвигу Гайдара.
Теперь голос Тимура задрожал, мальчик с трудом сдерживал слезы:
– Вот что писали о беседе с Гайдаром его друзья и соратники – военные корреспонденты… «Вы думаете, что я не знаю, почему иные наши собратья ушли от фронтовых дел? Все знаю. И напрасно они думают, что война им это спишет. Списать можно стоптанные сапоги, поношенные рукавицы, а совесть не списывается. Я понимаю: таланты надо беречь, но ведь есть долг перед народом, наконец, перед своей совестью. Вспомним: разве лорд Байрон был не талантлив? А он на своем корабле отправился к греческим повстанцам и умер на чужой земле. А наш Пушкин? Кажется, таланта ему не занимать, правда? А с Кавказским корпусом генерала Паскевича штурмовал Арзрум, не прятался от пуль, лихо скакал на коне над ущельями. Граф Лев Николаевич Толстой был артиллеристом в осажденном Севастополе, а ведь мог не быть на войне. Отечество было в опасности, и он пошел на передний край…»