Что я вижу – мелькнуло имя Пикфорд? Мисс Лотта Пикфорд, которая была замужем уже дважды, сестра Мэри Пикфорд, подала заявление на брачную лицензию с целью выйти замуж за г-на Рассела Гиларда, занятого в похоронном бизнесе. Она снимается в кино.
Две Пикфорд? Не знала.
А вот… теперь понятно, зачем Лайонелл Стайн появлялся вчера в редакции. «Полицейский источник» сообщает, что выявлена преступная банда, которая совершила ряд нашумевших недавно преступлений в нашем городе. Банда происходит из другого города Стрейтс-Сеттльментс, где сейчас проводятся соответствующие операции по ее полному уничтожению.
М-да. Ну, успокаивать народ иногда тоже надо.
Моего очерка нет. Вот я уже дошла до передовой статьи про судьбы христианства в колониях. Британия держит за правило неизменное уважение к иным вероисповеданиям, напоминает нам не поставивший подпись господин Биланкин (хотя все знают, что передовые пишет именно он – каждый день). Но уважение это не значит, что англичане отказываются от своего долга нести в мир факел мудрости христианства. Нетрудно заметить, что те, кто учился в Англии, и здесь, в колониях, начинают посещать Церковь Англии. Чтят ее выходцы из Малайи, Индии и с Цейлона, также давно уже соприкоснувшегося с британским стилем жизни. Но нельзя не отметить, что вы чаще видите на Востоке театральные труппы с Вест-Энда, которые везет сюда продюсер Эдгар Уорик, или труппу Гранта Андерсена, чем какого-нибудь вдохновенного проповедника нашей церкви. А ведь множество местных жителей восприимчивы к слову мудрости – свидетельство тому растущий успех нового санта в храме сикхов или уже двух вместо одного мохаммеданских проповедников в мечети Капитана Клинга. Где выход? Он тот же, что у первых строителей империи. А именно: подавать пример местным жителям всем своим поведением, включая даже такие мелочи, как аккуратность одежды.
Господин Биланкин, вы пишете почти каждый день, и это не событие – но где же…
Где…
Не может быть, оказывается, я ее пропустила – она так огромна. И снабжена несуразным заголовком «Белые тени навеки ушедшего прошлого». Что за бред?
Боже ты мой, где лучшие мои строки, откуда появились эти нудные, кондовым языком изложенные пояснения – что они сделали со мной, как можно было так кромсать мой труд?
И тут я увидела в самом конце, на газетной бумаге, выглядящее чужим и куцым «А. де Соза». И ощутила что-то сложное, необъяснимое, щекочущее.
Вскочить, показать хоть Мануэлу.
Боже мой, как глупо.
Я бросаю этим очерком вызов весьма опасному человеку, которого так пока и не знаю. Где, где те строки, которые должны стать для него ударом по голове? А вот они. И у меня всего один день, в течение которого этот человек начнет нервничать и снаряжать против меня каких-то убийц. Более того, если ничего подобного не произойдет, то, кажется, я напишу еще одну такую же статью-вызов. И вот я сижу и, вместо того чтобы волноваться, думаю о том, как странно и сладко быть автором очерка в газете.