– Прошу. – Батюшка сделал рукой приглашающий жест.
Отец Доминик с некоторым сомнением посмотрел на детей, но потом добродушно улыбнулся и отправился вместе с попом.
– Ксюша, у нас гости! – громко оповестил Григорий еще на подходе к дому.
Голос у попа был звучный, хотя его обладатель явно говорил сейчас не в полную силу. У Доминика сложилось впечатление, что крикни русский священник во всю мощь – и какой-нибудь плохо выстроенный дом вполне мог бы рухнуть, как при звуке труб иерихонских.
Попадья, такая же дородная, как и супруг, уже захлопотала у стола. Доминик едва не поморщился, вспомнив об отсутствии у православных священников целибата, но тут же представил себе, что матушка – просто хозяйка, которую, как известно, любому смиренному служителю церкви держать при себе не особый грех, и успокоился. Сам он не отличался чрезмерной воздержанностью в таких делах, а чуть приглядевшись, даже одобрил вкус хозяина. Монаху тоже нравились женщины в теле, не те томные, худые и бесполезные в трудах аристократки, а истинные труженицы, способные при случае заменить мужика.
Откровенно говоря, Доминик предпочел бы хозяйку без всякого хозяина. Это же в кошмарных снах раньше присниться не могло – посреди, можно сказать, исконных католических земель, и вдруг православный священник! Да еще – со своей паствой. Но что теперь поделаешь?
Когда нельзя действовать в лоб, поневоле приходится искать обходные пути…
Каждый город несет следы своего прошлого. Новый Орлеан не был исключением. Он был основан сто лет назад как французское поселение, и даже название свое получил в честь тогдашнего регента Луи-Филиппа Орлеанского.
Благословенные, почти патриархальные времена!
Не прошло и полувека, как Франция была вынуждена уступить эти земли Испании. Вместе с жителями, согласно принятой тогда практике. Внезапно ставшие подданными испанской короны, поселенцы, которых к тому времени стали называть креолами, не смирились с изменением своего статуса. Вспыхнувший вскоре бунт говорил об их врожденной строптивости и нежелании подчиняться новому порядку вещей. В городе и окрестностях культивировалась любовь ко всему французскому, равно как с тоской вспоминалась позабывшая своих людей прародина.
Пришедший к власти Наполеон вновь забрал провинцию себе, но, едва новоорлеанцы обрадовались этому, продал их Североамериканским Соединенным Штатам за восемьдесят миллионов франков. Самозваному императору требовались деньги для многочисленных войн, а мнение местных жителей его абсолютно не интересовало. Не до далеких окраин, когда судьбы мира решались в Европе. И не было Бонапарту дела, что проданная территория превосходит по размерам Францию. Вот завоевать какое-нибудь мелкое германское княжество – это подвиг. Может, Наполеон просто не любил воды, и переправляться куда-то не хотелось. Хотя с его талантами мог прибрать к рукам обе Америки – и Северную и Южную. Это же не Россия, на просторы которой войти можно, выйти же – не получается.