Эндрью проснулся среди ночи и сказал со стоном:
- Ну, не дурак ли я, Крис? Бросать прекрасную службу - единственный наш источник существования! Ведь у меня же последнее время начали появляться и частные пациенты. И Луэллин стал ко мне прилично относиться. Говорил я тебе, что он почти обещал допустить меня к работе в больнице? Да и в комитете - если не считать Ченкина с компанией - народ не плохой. Я думаю, в будущем, если бы Луэллин ушел, они, верно, назначили бы меня главным врачом на его место.
Кристин спокойно и рассудительно утешала его, лежа рядом с ним в темноте.
- Что же, ты хотел бы всю жизнь проторчать на работе среди уэльских шахтеров? Мы здесь были счастливы, но пора нам и двинуться отсюда,
- Однако, послушай, Крис, - сокрушался Эндрью, - у нас же нехватит денег, чтобы откупить у кого-нибудь практику. Нам следовало еще подкопить, раньше чем сниматься с якоря.
Она сонно возразила:
- При чем тут деньги? К тому же мы все равно истратим все или почти все на то, чтобы прокатиться куда-нибудь. Пойми, ведь вот уже скоро четыре года мы почти не выезжали из этого старого городишка.
Она заразила его своим настроением. Наутро мир уже казался ему веселым местом, в котором можно жить без забот. За завтраком, который он уписывал с аппетитом, он объявил:
- А ты неплохая девочка, Крис. Вместо того чтобы становиться на ходули твердить мне, что ждешь от меня великих дел, что мне пора выйти в люди и создать себе имя и так далее, ты просто...
Кристин его не слушала. Она некстати возразила:
- Право, мой друг, тебе бы не следовало так мять газету! Я думала, что только женщины это делают. Ну, как я теперь прочту отдел садоводства?
- А ты его не читай. - По дороге к двери он, смеясь, поцеловал ее. - Ты лучше думай обо мне.
Теперь он был преисполнен отваги, готов пытать счастья в мире. Вместе с тем, повинуясь природной осторожности, он невольно проверял итоги своих достижений: у него звание Ч.К.Т.О., степень доктора медицины и свыше трехсот фунтов в банке. При наличии всего этого они с Кристин, конечно, голодать не будут.
Хорошо, что решение их было непоколебимо. Настроение в городе резко изменилось в его пользу. Теперь, когда он уходил по собственному желанию, все хотели, чтобы он остался.
Кульминационный момент наступил через неделю после заседания, когда в "Вейл Вью" явилась депутация во главе с Оуэном просить Эндрью, чтобы он пересмотрел свое решение, но ничего не добилась. После этого озлобление против Эда Ченкина достигло крайних пределов. В рабочих кварталах ему улюлюкали вслед, из шахты дважды провожали домой "оркестром свистулек" - позор, которому рабочие обычно подвергали только, штрейкбрехеров.