Говорят два лебедя девице Хонхинур:
— Не печалься и не плачь! Если придет лисица просить двадцать семь погремушек, не отдавай ни одной. А если будет грозить, что проглотит озеро и растопчет землю, ты спроси: "Не оттого ли у тебя такой широкий рот, что ты когда-то уже пыталась проглотить озеро? Не оттого ли у тебя нет копыт, что ты уже пыталась растоптать кочковатую землю?"
Поднялись лебеди и улетели в соседнюю рощу.
А через три дня явилась лисица и говорит девице Хонхинур:
— Отдавай двадцать семь своих погремушек, а не то я проглочу Золотое озеро и растопчу кочковатую землю!
— Не получишь ты двадцать семь погремушек! — отвечает девица Хонхинур. — Не оттого ли у тебя такой широкий рот, что ты уже пыталась проглотить озеро, да не смогла? Не оттого ли у тебя нет копыт, что ты уже пыталась растоптать кочковатую землю, да все без толку?
Удивилась лисица.
— Кто тебя научил таким словам? — спрашивает.
— Сама додумалась, — отвечает девица Хонхинур.
— А пока ты думала, никто рядом не пробегал, никто мимо не пролетал? — не унимается лисица.
— Пролетали два лебедя, — проговорилась девица Хонхинур.
— И куда же они скрылись? — все допытывается лисица.
— В соседнюю рощу улетели, — отвечает Хонхинур.
Пошла лисица искать лебедей. Всю рощу обегала, каждый кустик и дерево обнюхала. Наконец нашла она лебедей в сосновом дупле. Поймала их лисица и давай трепать, приговаривая:
— Зачем вы научили девицу Хонхинур уму-разуму, зачем лишили меня двадцати семи погремушек?!
— Не бей нас, лисица! — взмолились лебеди. — Лучше проси, что хочешь. Все сделаем.
— Отвезите меня за море! — говорит лисица.
Взяла она в рот земли еловую палку, закусила ее покрепче, подхватили лебеди своими калеными клювами эту палку с обоих концов и понесли лисицу за море. Вот уже стали к другому берегу подлетать. Увидали люди двух лебедей, несущих лисицу на палке, стали удивляться, гадать стали.
— Чего лисице на том берегу не хватило? — друг у друга спрашивают.
— Двадцати семи погремушек! — закричала она, разжав зубы, и полетела в воду.
Еле-еле выбралась лисица на песчаную отмель. Отряхнулась она, проводила взглядом улетевших лебедей и только тогда поняла, что не вернуться ей больше на другой берег моря, не видать ей двадцати семи погремушек.