– Приехали, – резюмировал Гонза.
– Вот уж точно, – поддакнул я.
Восемь минут назад разговаривал с Ирисовым. Вано был жизнерадостен и полон оптимизма. После этого меня пытаются убедить, что он добровольно влез в петлю.
Кубинцу, видно, пришла на ум та же мысль.
Он подошел к повешенному и, не касаясь тела, пробежал по нему глазами.
– Отравлен, – констатировал Гонза. – Также, как Плавников. Следы на шее.
Смерть Ирисова меня убедила в теории о двух группировках.
Одна из них заинтересована только в сборе полезной информации. Эти наводнили мой кабинет жучками и подселили в комп «Траяна». Проникли в мой дом, присутствовали в нем тенями. Они впитывали всю информацию, курсировавшую, как шарик пинг‑понга, между стенами.
Вторая группа поставила себе целью убрать каждого, кто хоть на миллиметр приблизится к разгадке исчезновения Романа Романова. Вполне возможно, что убийцы перепутали Ирисова со мной. По крайней мере, эту версию откидывать никак нельзя.
– Что с Ванькой делать? Снять? – поинтересовался Гонза.
– Никак нельзя. Нам еще с полицией разбираться. Звони инспектору Крабову. Я буду в Хмельной.
Я неспешно, точно прожил на земле тысячу лет, направился к лифту, раздумывая над предстоящей встречей с инспектором Крабовым. Надо сказать, что видеть Петра Петровича Крабова мне совсем не улыбалось. Петр Петрович возглавлял районное управление внутренних дел и питал к моей персоне ту же любовь, что бык к шпаге тореадора.
По странному стечению обстоятельств каждое крупное убийство в районе оказывалось связанным с моим именем. Стоило обнаружить труп, сообщить родственникам, как через полчаса я приступал к работе, к вящему неудовольствию Крабова.
Петр Петрович так надеялся, что, когда мы переедем, он заживет спокойно.
Да не тут‑то было.
Раскатал губы‑то. Мы передислоцировались с Гаванского канала, где занимали этаж в бизнес‑центре по соседству с зубоврачебной клиникой и мебельным магазином, на канал Беринга в собственный особняк. Поручик Стеблин, правая рука Крабова, рассказывал, что, когда инспектор узнал о переезде, его лицо приобрело вид посмертной маски Фредди Крюгера. В отличие от Крабова со Стеблиным мы находились в прекрасных отношениях, я бы даже сказал дружеских.
Но, пока инспектор Крабов не заявился, мне требовалось сделать пару телефонных звонков. Так сказать – на опережение. И я предпочел звонить из Хмельной, так я прозвал свой пивоваренный подвальчик.
Первым делом я дозвонился до господина Чистоплюя и обрадовал его новостью, после чего задал риторический вопрос:
– Мы продолжаем расследование?