– Увеличиваю ставку вдвое, – произнес Хогарт, выкладывая на стол несколько мятых банкнот.
– Отвечаю, – в игру вступил Мартинес.
– А я увеличиваю. – По столу разлетелась стопка золотых монет, Ник Миллер сидел с бесстрастным лицом. Бак Нэсмит с раздражением бросил карты, Питер Джерстензанг, цокнув языком, аккуратно положил свои карты на колоду и, выпустив клуб сизого дыма, тихо сказал:
– Пас.
– Увеличиваю. – Хоггарт положил на стол ком смятых, потрепано-засаленных банкнот. Несмотря на отрешенно озабоченное лицо, глаза его искрились смехом.
– Отвечаю. – Мартинес сдвинул в центр стола все, что лежало перед ним.
– Увеличиваю. – Голос Миллера дрожал как сталь, а к золотым монетам добавилась пачка бумажных денег. Достав из небольшого костяного портсигара тонкую самодельную сигарету, наемник закурил, его глаза ничего не выражали. Бывший французский циркач-стрелок, своей меткостью снискавший едва ли не мировую славу, по случайности во время репетиции застрелил ребенка, дочку жонглера, которая неожиданно выбежала на выстрел. Суд его оправдал, но сам актер для цирка умер. Взяв себе новое имя – Ник Миллер, – он уехал в Южную Родезию, после перебрался в ЮАР, занимался подготовкой ангольских повстанцев.
– Отвечаю, – достав из нагрудного кармана тугую пачку долларов, Хоггарт бросил ее в центр стола.
– А я, а я… – Мартинес лихорадочно чесал лысый череп, все его деньги уже лежали в центре стола, и нужно было на что-то решаться, играть или нет. Отчаянно махнув рукой, он вскочил со своего места и со словами «Я сейчас!» выбежал из зала. Невысокого роста, сутулый, с длинными, едва ли не до колен мускулистыми руками, в длинных шортах, из-под которых выглядывали кривые волосатые ноги, подобно человекообразной обезьяне, он забавно переваливался с ноги на ногу. Через минуту Мартинес вернулся, держа перед собой прозрачный камень неправильной формы. Положив его на свою ставку, Роберт Мартинес гордо объявил:
– Отвечаю.
Вся эта сцена ровным счетом никак не воздействовала на Ника. Тот, продолжая дымить своей сигаретой, положил две пачки банкнот, которые лежали перед ним на столе, затем снял с шеи кожаный мешочек, который всегда носил с собой, и, вытряхнув оттуда пару крупных золотых самородков, добавил к своей ставке.
– Увеличиваю, – сказал он.
Похлопав себя по карманам, Хоггарт развел руками и со словами: «Я пас», – вышел из-за стола.
Теперь следовало ждать действий Мартинеса. Инструктор рукопашного боя несколько минут сидел в задумчивости, наконец, решившись, он разжал пальцы левой руки. На ладони лежало еще два неограненных алмаза. Один из них лег на стол.