Голицын сделал зверское лицо:
– Где тот сундук, который он привез с «Дайаны»? Где контейнер?! Учти, у меня есть дозиметр, так что я и без тебя найду, но тогда тебе…
Лысый не дал ему договорить:
– Там! Он там, в доке…
– Иди показывай.
Они вышли из дома. Навстречу по узкому переулку бежали Кэп с Марконей. Поручик вздохнул свободнее.
– Все целы? А где Дед и Малыш?
– Сейчас подтянутся.
Они и в самом деле показались из-за угла виллы. Малыш выглядел несколько растерянным, у Деда правая рука была испачкана в крови. И, определенно, не в своей.
Голицын поморщился:
– Опять хороших людей ножом кромсал, живодер?
Дед добродушно отмахнулся:
– Ладно уж, скажешь тоже. Где их сейчас найдешь, хороших? Так, шушера всякая.
– Откуда такая уверенность? – удивился Поручик.
– Сами признались, – скромно улыбнулся Дед.
Лысый привел спецназовцев к большим воротам длинного сарая и с трудом отвалил одну из створок. Внутри помещения плескалась вода. Оказалось, там находится закрытый док. В доке стоял один-единственный катер. У всех спецназовцев дозиметры затрещали, как стадо сверчков.
– Вот он, – облизнув губы, проговорил Лысый.
Контейнер стоял в трюме катера.
– Пора домой, – сказал Марконя.
Кэп кивнул в сторону лысого пленника.
– Поручик, разберись с товарищем.
Лысый побледнел и задрожал. Голицын оттащил его в сторону. Внимательно оглядел от макушки до пят, потом с сожалением покачал головой:
– Надо было бы тебя убрать, но ты мне еще тогда понравился. Ладно, живи. И передай Глоку, что я за ним приду.
Малыш запустил движок катера. Голицын на прощание еще разок пнул Лысого и запрыгнул на корму. Через минуту катер вышел в открытое море и взял курс на базу.
* * *
На борту «Дайаны» Шариф вел телефонный разговор с господином Гореславским. Олигарх внимательно выслушал все его доводы, потом распорядился:
– Если не получится сделать так, как мы задумали, разгружайтесь где угодно. Необходимо сохранить груз.
– Но его сразу же арестуют!
Гореславский ответил раздраженно:
– Ерунда, я эту проблему разрулю. Главное – сделай так, как я сказал.
И отключился. Шариф вышел на воздух к Бараке и увидел, что Глок швартуется к высокому борту «Дайаны». У Шарифа при виде такой наглости чуть глаза на лоб не повылезали, но Бараке выходка гиганта понравилась. К тому же явился он не один, а в сопровождении взвода своих наемников, и на носу его катера грозно торчала спаренная зенитная пушка. В общем, Шариф подумал и пришел к выводу, что Глока стоит хотя бы выслушать.
Когда Глок поднялся на мостик к Шарифу и Бараке, те тщетно попытались обнаружить на его лице тень смущения или чувства вины.