– Я слышал и другой перевод – «Закон Ужаса», – стоял на своем бывший олигарх. – И мне он больше нравится.
Араб попытался было возразить, но Гореславский заткнул его властным жестом:
– Оставь свою демагогию для идиотов. Меня агитировать не надо. Я и так знаю, что будущее за вами, и надеюсь занять в нем не последнее место. Если все получится, как задумано, мир получит еще одну горячую точку. И какую! Да что там точку? Наша цель – пылающий регион от Ирана до Судана! Мы подожжем всю Восточную Африку и Ближний Восток! А заодно нарушим мировую транспортную систему.
Тут торжество на лице Шарифа сменилось беспокойством.
– Мне не нравятся русские водолазы. Они крутятся буквально под носом у моих людей.
Гореславский отложил кий и покровительственно похлопал араба по плечу. Он заметил, что тому это не доставило удовольствия, поэтому похлопал его по плечу еще раз.
– За русских водолазов не беспокойся, их не сегодня завтра уберут. Думаю, русских вообще скоро попросят убраться из региона, как однажды уже попросили из Сомали.
Гореславский снова взял кий в руки и отвернулся от гостя, давая понять, что деловая часть разговора окончена.
* * *
Группа подводного спецназа капитана второго ранга Татаринова загорала на палубе рыбацкой дау «Альтаир». Кэп и Марконя возились с рацией в ожидании сеанса связи. Ждали приказа сворачиваться.
Остальные томились бездельем и тягостным ожиданием.
– Не люблю я эту Сомали, – рассказывал Тритон. – Когда я пацаном был, батя мой там в загранке работал. Строил что-то. Думали – бабок заколотит, джинсы привезет. А эти козлы черножопые всех наших собрали и в полчаса выдворили. Даже вещи не дали собрать. Так что вернулся батя ни с чем. На такси из аэропорта в долг занимать пришлось.
– Так-таки ничего и не привез? – покачал головой Дед.
– Почему ничего? Лемура привез. Точнее – галагу. Зверь такой лупоглазый, не то мышь, не то мартышка. Местные друзья в аэропорту на прощание подарили. Мы его Кешей назвали. Он у нас в зимней шапке за шкафом жил. Днем спал, а ночью вылезал и скакал по комнате. Пиво хлестал как алкаш, особенно чешское. Обхватит бутылку всеми четырьмя и замрет. Сам-то размером с ладонь, а все как у людей. Особенно руки. Лапы то есть. Кого не любил – за уши кусал. А зубы – как иголки. Особенно баб не переносил…
Он замолчал. Упоминание о бабах нагнало тоску.
Дед грустно вздохнул:
– Вот и нас того и гляди – в самолет и домой. А там расформируют. И конец подводному спецназу.
С кормы показались Кэп с Марконей. Значит, приняли радиограмму. Сейчас обрадуют.
Голицын приподнял голову: