– О, каменный, неужели тяжело тебе приласкать родную душу? Поматросил и бросил? Прижми ее сейчас же к груди, пока я тебе клюшкой по голове не дала! Ну, кому говорю!
Тяжелая суковатая палка нависла над головой Кости. Костя Мясоедов едва касаясь кончиками пальцев плеча девушки неумело привлек ее к груди.
– Ну, так-то лучше! – одобрительно заявила старушенция, опуская на землю костыль. – Гляди у меня бессердечный обольститель, обратно буду идти, чтобы твоя девушка улыбалась!
Косте что-то начало жечь ногу, но он боялся пошевелиться и дождался. Стряхнул он сигарету только в тот момент, когда терпеть дальше не стало сил.
– Я, может быть могу чем-нибудь помочь? – нежно, подушечками пальцев едва прижимая к себе вздрагивающую незнакомку, с придыхом спросил Костя. Сердце и мозг у него теперь коротила одна единственная мысль, как бы девушка не встала и не ушла. Не ушла она, а рассказала свою, как ей казалось горькую историю.
– Помочь? Чем тут поможешь?
Малознакомые люди легко раскрывают друг перед другом душу. Бытует мнение, что необязательность последующих встреч делает людей чрезвычайно, до неприличия откровенными. Поездки на поезде на далекие расстояния лучшее тому свидетельство. Между тем если непредвзято посмотреть на это утверждение, то откроется оборотная, скрытая сторона медали. Незнакомому человеку рассказчик излагает свою версию, свое видение событий, картина нарисованная им почти всегда имеет единственный окрас, темный или светлый, он в лучах славы или несправедливо обижен. Есть одна правда, одна истина, и рассказчик ее пророк. Внимающий ему да будет благословен.
Костя Мясоедов был далек от этих прописных истин, но он ужасно хотел вечно видеть эту пахнущую солнцем головку у себя на груди и поэтому непроизвольно избрал правильную тактику. Как змий, он осторожно гладил ее по плечу и приговаривал:
– О, диво дивное! Нет! Она – луна! На небосводе нашем сером. Извивы локонов щекочут сердце мне. Ее устам готов курить я фимиам. От восхищенья я спросить не смею, как звать тебя прекрасная княжна? Есть милость божия на свете, сошла на грудь мне благодать. Я за нее готов рыдать…
Переборщил он или девушка, наконец, пришла в себя. Но она так же быстро как уронила ему на грудь голову, быстро подняла ее. Чуть-чуть припухшие глаза с удивлением смотрели на Костю Мясоедова. Девушка провела рукой по лбу, как бы отгоняя наваждение.
– Вы кто? Поэт?
– Я? – Костя смотрел на прожженные штаны. – Я погорелец!
– Бог мой. Сигарета горела, а вы терпели? – спросила девушка.
– Я боялся пошевелиться. Вам легче сейчас? – спросил он и тут же вставил комплимент. – Вы божественно прекрасны!