– Уж, не исповедовалась ли она тебе?
– Было! В жилетку плакала, когда в гарем уходила!
– И что же теперь?
– А ничего! – независимо пожал плечами Мясоедов. – Веселова баба своенравная! Два месяца не пройдет, появится обратно! Что-нибудь, да не понравится ей в гареме Сулеймана!
Проверить его провидческий дар пока было невозможно. Со дня исчезновения Веселовой прошло всего ничего, меньше месяца. Генеральный директор Кизяков Роман попросил Елизавету Беркут временно исполнять обязанности главного бухгалтера.
– Веселова, скоро вернется! Знаю я ее! Замужество не ее дело! Она сама любит верховодить!
Елизавета осмелилась задать вопрос:
– Роман Октябринович, а когда она успела? Никто ведь не видел, как она с этим Сулейманом встречалась!
– Да! – директор недовольно пожевал губами, – Восток дело такое! Женщина понравилась, мужчина и предлагает ей сразу замуж выйти!
– А я думаю! – при разговоре присутствовал Мясоедов, он озорно подмигнул Елизавете, – что ей завязали рот, кинули в багажник машины и увезли силком.
– Через всю Россию? – не проверила Елизавета. – Везде же посты ГАИ.
Мясоедов продолжал веселиться.
– Ты чего девонька, откуда наив такой? В Европу вон, через таможню возят живой груз и ничего. Да притом, каких красавиц. Только отстегивай на постах как надо и можешь катить беспрепятственно хоть на край света. Помню сам…
– Не верю!
– Ха…ха…ха!
И вот сейчас с утра пораньше генеральный директор говорит Елизавете, что завтра с утра придет налоговая проверка.
– Откуда вы об этом знаете?
Директор посчитал, что тайна не стоит выеденного яйца, и не раскрывая полностью источник информации, коротко пояснил:
– Свой человек в инспекции, на прикорме есть. Проверка, не плановая. Плановая у нас должна быть на следующий год… Я попробую, конечно, еще навести справки, почему это вдруг… Если получится, конечно… Непонятно, чего им надо?.. Может, кто написал…Заказ чей… Но, на всякий случай, прошу еще раз просмотреть документы.
Лиза не знала, что надо смотреть, но сказала:
– Хорошо, Роман Октябринович, я постараюсь!
Генеральный директор поморщился. Он не любил, ни когда к нему обращались ни по фамилии – Кизяков, ни по имени отчеству – Октябринович. Дед по отцовской линии у него был правоверным коммунистом, и назвал сына Октябрином. Вот ему и досталось такое неудобовыговариваемое отчество. Поэтому каждому новому сотруднику, он доверительно сообщал, что к нему можно запросто обращаться – Роман. За глаза его называли Фазан, за богемный вид, за умение хорошо и нестандартно одеваться.
Молодые сотрудницы считали, что он ненавязчиво клеится, хочет выглядеть моложе своих лет, и тихо посмеивались. Другие были ближе к истине, говоря, что он стесняется своей пролетарской фамилии. А Костя Мясоедов, как всегда зло шутил, глумился.