– Кто-то в дом пожаловал!
– Где-то окно открылось!
– Гляньте, даже огонь погас!
Я обрадовался тому, что троица не догадалась выставить свечку до нашего прихода, иначе нас Данилой давно бы вычислили. А теперь вместе с гостями рыцарского зала мы с моим приятелем вслушивались в крадущиеся шаги. Кто-то шел верх по парадной лестнице. Высовывать из-за скульптуры голову нам не было резона, и так сейчас все станет ясно.
– Вадик? – послышался удивленный голос Владлен Петровича, – ты? Где был в такой час?
Вадька, кажется, даже споткнулся.
– Я.., я.., это… я!
– Так куда все-таки ты ходил, изволь объясниться.
– Я..., я проверял предсказания Нострадамуса!
– Что...о?
– Центурия – десятая, катрен – пятьдесят третий. Прочитать?
Не дожидаясь ответа отца, Вадька шпарил наизусть заученное четверостишие:
Сойдутся три души на поле брани,
Та, что большая меньшую убьет.
Низвергнет с трона сам себя хозяин,
Оставив нищих по миру сирот
[2].
– С чего ты взял, что она имеет отношение к тебе?
– Ну, как же, предсказания универсальные! – удивился Валька. – Мне десять лет, значит центурия – десятая, пятьдесят третий день пошел – значит, катрен тоже должен быть пятьдесят третий. Это прямо про нас с тобой; про тебя, меня и Данилу, которого ты выгнал, – заявил Вадька отцу. – Он книгу у себя в комнате забыл. Вот она. Хотел ее ему вернуть, да заблудился.
– Ладно, иди спать, завтра разберемся! Хотя подожди, как ты там сказал? «Сойдутся три души на поле брани»? Именно сегодня? Мистика, какая-то!
Вадька ушел к себе наверх унося книгу, а Владлен Петрович плотно захлопнул дверь за собой. Оставаться нам здесь нельзя было ни одной лишней минуты. Скатившись по лестнице, через полминуты мы были в угловом туалете, еще через минуту за той стороной ограды.
– Слышал про яму? – отдышавшись, первым спросил меня Данила.
Мне и переспрашивать не надо, что он имеет в виду.
– А то!
– Попробуем?
– Там глубоко!
– А мы кошкой!
– Багром бы лучше с крючком на конце. Багра нет у тебя, метра на пять длиной?
– Поищем!
– А когда?
– Поспим немного!
Звезды уже начали гаснуть на небе. Перед тем как разойтись, Данила с лаской в голосе сказал:
– А Вадька то какой молодец, сроду бы на него не подумал. Через весь город поперся, ночью, один, чтобы книжку только мне отдать. Во, брат был бы!