Сергей, схватив карабин, автомат и сидор, махнул рукой и прыгнул в темноту. Толстое снежное одеяло радушно приняло его к себе. Отряхнувшись, Волков проводил взглядом еле различимую вереницу вагонов, которая вскоре совсем растворилась во мраке.
До Оби он шел по колено в снегу. Апрельский наст уже не держал, и Сергей, то и дело, проваливаясь, с трудом вынимал ноги из цепких снежных колодок. Ох, и велик же был соблазн выйти на протоптанную местными жителями тропинку и заскользить по ней, обледеневшей от пролитой из ведер воды. Но нельзя. Слишком велик риск, столкнуться с каким-нибудь американским воякой.
Подъем по заросшему мелким кустарником берегу отнял у Волкова последние силы, и перед тем, как отправиться на поиски железнодорожного полотна, он расчистил от снега небольшой пенек и устроился на нем покурить и подумать о своей пропащей жизни.
Калейдоскоп событий, кидающих его из камеры в барак, из барака в комфортабельную квартиру, а оттуда опять в барак и все это, насколько он понял, в разных десятилетиях, не давал Сергею времени на раздумья. Его уже трижды убивали, и всякий раз Волков, аки Феникс, возрождался из пепла, и каждый раз, то в одной эпохе, то в другой. От этого можно было сойти с ума. Может быть, именно поэтому Сергей и гнал от себя прочь все эти мысли, что завладели им сейчас, в одиночестве.
Что происходит? Какое чудовищное Нечто играет им, как играет котенок убежавшим от старушки клубком шерсти? За что? — Этим вопросом после прошлогоднего(?) ареста он и не задавался. Значит, что-то такое в своей жизни он сделал не так! Но вот, сколько еще это будет продолжаться? И что ему дальше делать? В какой момент его нынешней жизни (настоящая она или не настоящая, Волков уже не понимал) его снова выкинут в весну тридцать восьмого?
Сергей растер побелевшие пальцы и, достав из-за пазухи пачку американских сигарет, закурил. Ответов не было. Их и не могло быть. Если бы он был сейчас в том теперь далеком тридцать восьмом — непременно бы зашел к Сашке Рутковскому. Уж он бы со своими яйцеголовыми дружками разобрался бы в его бедах. А сейчас? Где сейчас этот умница, этот будущий светила советской науки, если, по словам Тимофеича, и Москва и Ленинград лежат в руинах?
Волков бросил бычок и машинально присыпал его снегом.
Вот еще и это! Откуда у него эти странные привычки заметать за собой следы? Будь то окурок или лишний свидетель. И откуда это знание приемов рукопашной борьбы? Откуда эта выносливость, стремительная легкость и уверенность движений, меткость и изворотливость? В школе красных командиров он отнюдь не был в числе самых метких стрелков.