Усадив его в кресло, обитое красной кожей, я подошел к своему письменному столу, развернул кресло лицом к посетителю, сел и обратил на него вежливый, хотя отнюдь не восторженный взгляд. Конечно, костюм за 39 долларов 95 центов плохо сидел на нем и был весь помят, а рубашку за 3 доллара он не менял уже второй, если не третий день, но дело было скорее в нем самом, нежели в одежде. Длинное костлявое лицо и широкий лоб – тут все было в порядке; просто он не походил на клиента, способного существенно увеличить банковский счет Ниро Вульфа.
Счет на сегодняшний день, понедельник, начало мая за вычетом только что заполненных мною чеков, которые я положил на подпись на стол Вульфа, уменьшился до 14194 долларов 62 центов. Не спорю, сумма довольно солидная, но с учетом недельного жалованья Теодору Хортсману, который ухаживал за орхидеями, и Фрицу Бреннеру, повару и эконому, и мне, состоящему при хозяине для поручений; с учетом счетов для бакалейщика, а в них фигурировали такие статьи, как свежая икра, которую Вульф порой подмешивал за завтраком в печеные яйца; с учетом содержания коллекции орхидей в оранжерее на крыше старого каменного особняка, не говоря уже о пополнении самой коллекции; с учетом того и сего, пятого и десятого минимальные расходы на все хозяйство превышали пять тысяч в месяц. К тому же через пять недель наступало 15 июня, день уплаты подоходного налога. Короче, все говорило о том, что до четвертого июля придется позаимствовать денежки из наших запасов в сейфе банковского депозитария, если не подвернется возможность сорвать жирный куш.
Вот почему, когда раздался звонок в дверь, и я, выйдя в прихожую, увидел за поляроидным стеклом парадного незнакомого мужчину без чемоданчика с образцами товара, мне показалось уместным широко открыть дверь и наградить его приветливым взглядом.
– Это дом Ниро Вульфа, не так ли? – спросил он, и я ответил, что да, но мистер Вульф до шести никого не принимает, а он сказал: – Знаю, от четырех до шести он в оранжерее, но мне нужен Арчи Гудвин. Вы мистер Гудвин?
Я не стал отпираться и поинтересовался, что у него за дело; он заявил, что хочет получить у меня профессиональную консультацию.
Откинувшись на спинку красного кожаного кресла, он наклонил голову и произнес, уставившись на меня умными серыми глазами:
– Разумеется, мне нужно сообщить вам свое имя.
Я покачал головой:
– Только если это имеет отношение к делу.
– Имеет. – Он забросил ногу на ногу; носки, серые в мелкий красный горошек, сползли у него чуть ли не на ботинки. – В противном случае не было смысла приходить. Я хочу поговорить с вами сугубо конфиденциально.
