– Вспомнил, вспомнил одного!.. – прокричал он, пытаясь всеми припухлостями тела заслониться от разящих ударов ногами чудовища по кличке Балу. – Есть один... Я ему три месяца назад... Нет, две недели назад черепаху продал.
– Правда? – спросил Яша, туша сигарету о подоконник. – И как же выглядела черепаха?
Зря Локомотив пытался выяснить то, что кандидату биологических наук Желюбчику было известно лучше, чем кому бы то ни было. Ни разу не видя каймановую черепаху в Тернове, он описал ее Шебанину так, что тот просто не мог не поверить. Оставалось выяснить лишь размер...
– Вот такая. – Желюбчик показал габариты двумя указательными пальцами.
Шебанин в сомнении покачал головой.
– Что-то ты гонишь, друг. Слишком маленькая.
– Они растут быстро.
– Что, по сантиметру в день?
– Если хорошо кормить, то и больше...
Яша, услышав слово «кормить», опять почувствовал боль в руке.
– И где живет счастливый обладатель этой твари?
– Живет он на Весенней, да только его сейчас дома нет.
– Что так? – зловеще сжал губы Яша.
– Он на работе сейчас, – поспешил объяснить Виктор Петрович. – В ночную. Главным технологом на нашем молокозаводе работает.
Сидя на полу и точечными прикосновениями пытаясь определить степень нанесенного здоровью вреда, Виктор Петрович услышал:
– Если ты заводом ошибся или фамилией, я вернусь.
Завтрашний день обещал смерть. Практически одновременно в его квартиру должны нагрянуть все, кого он обманул этой ночью. Кто первым прибьет его, Желюбчика, это лишь вопрос техники. А то, что останется недобитым, увезут с собой опера УБОПа для привлечения к уголовной ответственности за заведомо ложный донос.
Домой Яша вернулся уже под утро...
От него пахло прокисшим молоком и вчерашним творогом. Тысячедолларовый костюм, купленный в Италии, от нижней части брючин до воротника пиджака был заляпан впитавшейся в материал жирной сметаной.
В его голове до сих пор стоял истерический визг технолога, который никак не хотел сознаваться, где находится веснушчатый тип, которому он продал черепашку, купленную у Желюбчика. Он, до подбородка опущенный в огромный бак с завтрашним кефиром, безумными глазами смотрел, как Балу вертел в руках большой пульт для операций на конвейере и опытным путем пытался выяснить предназначение рычагов и кнопок...
– Не нажимайте, ради бога, ту кнопку!!! Не нажимайте!!! Иначе...
А Балу, сука, нажал. Именно ту, нажимать которую было нельзя.
«Нет, не мог он врать, – думал Яша о технологе, выезжая со своей свитой из ворот завода. – Такое никто не выдержит».
В трусах противно хлюпала сметана, и Локомотив утешал себя лишь тем, что это на пользу. Жена частенько делает на лице сметанные маски, поясняя, что кожа от этого становится упругой.