– Может, послать его подальше? – задумчиво спросил Антон, пряча телефон в карман.
– Давай, – согласился Пащенко. – Тогда зачем я устраивал этот цирк и калечил прокурорский автомобиль? – И он сам ответил на свой вопрос: – Автомобиль я калечил, чтобы подонок Валандин не успел передать Лукину кассету. А ты делаешь все, чтобы та же кассета, но отснятая из другого угла, в руках Игоря Матвеевича все-таки оказалась. Звони Хорошеву. Или как там теперь его... Седому.
Антон вынул телефон, нашел в базе номер телефона Хорошева и тут же его набрал. Для некоторых людей самая лучшая подготовка – экспромт. Особенно когда не имеешь представления о том, к чему нужно готовиться...
– Слушай, – начал Антон, едва услышал знакомый голос, – почему от хванчкары девяностого года голова болит, как от две тысячи третьего?
После короткой паузы Хорошев справился:
– Я что-то не понял... Вы поутру номером не ошиблись?
Струге расхохотался, реакция школьного товарища ему понравилась.
– Это я, Валя, Антон. Что ж ты так по-птичьи поступаешь? Друзей омарами накормил, да и забыл...
– Антоха!! Ё-мое!.. Ты прости, дорогой, я тут совсем зашился!..
«Кто бы сомневался», – пронеслось в голове Струге.
– Я сам хотел позвонить, да тут то одни дела, то другие!
– Мы вот тут с Вадиком расслабиться решили: в городе Турнир Четырех среди малолеток проходит. Это на «Океане». Не забыл еще родной стадион?
– Что за турнир? – опешил Хорошев. – Первый раз слышу.
– Пацаны-футболисты не старше шестнадцати приезжают. Шведы, французы, немцы... Короче, поболеть за российский футбол не желаешь? Надежда, конечно, умирает последней, после того как любовь к российскому футболу убивает веру в него, однако... Однако как-то ведь нужно проводить выходные?!
Хорошев с готовностью согласился. Еще бы! Пойти со старыми друзьями на футбол...
– Я пару фляжек коньяка прихвачу, – пообещал Валентин.
– Никакого коньяка, – отрезал Струге. – Традиции превыше всего. Только пиво... Кто это у тебя там орет, в трубке?
– Это радио. Сейчас приглушу звук.
Через мгновение на том конце связи помехи действительно исчезли.
– Пересекаемся у ворот стадиона в семнадцать тридцать, – предупредил Антон. – В восемнадцать открытие и первая игра. Наши оболтусы вывалятся на поляну вместе с французами. Ну как? Дела подождут?
– Непременно, – ответил Хорошев, выключил связь и...
...повернулся к стулу, к которому был примотан скотчем окровавленный человек. – Непременно. Так на чем мы остановились?
– На местонахождении Полетаева, – подсказал Хан, рассматривая на руке пропитанную кровью повязку. – Молчит, сука. Хоть убей.