Пащенко посмотрел на поле. У ворот расстроенных немцев яростно обнимались шведы. Видел это и Толбухин, но на его лице ничего не изменилось. Не выходя из разговора с прокурором, он оставался серьезен и скуп на эмоции.
– Я вас понял. Однако вы говорили о письменном приказе...
– Могу сделать вам копию на память, – пообещал зам мэра. – Только не понимаю, зачем она вам и отчего такой интерес к государственным символам.
– Ничего особенного, – отмахнулся Вадим. – А кто по вашему указанию производил на крыше ремонт подсветки?
Толбухин впервые за весь разговор усмехнулся:
– Кажется, я опоздал, предлагая познакомить вас с Мартыновым. Ну да ладно... Проводку на крыше чинил Рустам Омаров. Это наш внештатный электрик. Есть штатные, на окладе, но я даю возможность подзаработать отдельным людям. Надеюсь, на суде по факту злоупотребления мною служебными обязанностями в особо крупных размерах будет учтен мой возраст, заслуги перед Отечеством и семейное положение?
– Каркаете, Арнольд Михайлович... – добродушно улыбнулся Вадим. – Вы правильно делаете, что иногда даете людям подзаработать. Некоторым это просто необходимо... Извините за то, что помешал вам смотреть футбол. Вас не затруднит ответ на последний вопрос?
– Радостных прогнозов о новых тарифах местных энергетиков не ждите.
– А кто их ждет? Я все о своем... Где ваш Омаров обычно ночует?
– На Вилюйской, дом пять, квартира восемь. Вы только сильно не жмите, ладно? Он бывший солдат моего сына. Сын служит в Даурии, полгода назад написал письмо, чтобы я принял его демобилизованного солдатика и обеспечил работой. Я устроил Рустама в фирму электриком, и иногда подбрасываю работу по нарядам в мэрии. Так что не карайте лихо за мои грехи, прокурор...
Попрощавшись, Вадим зацепил за рукав Струге, и они поднялись на свои места.
– Нужно к этому Омарову ехать, – выдавил Пащенко, словно размышляя о том, что сейчас важнее – матч или визит.
Это был удивительный день. Сегодня они находили всех, кого искали. Даже тех, кто был в Москве, за тысячи километров от Тернова. Рустам Омаров оказался хрупким чернявым пареньком, национальную принадлежность которого выдавало не только лицо. Невысокий дагестанец двадцати одного года от роду, он не пожелал возвращаться домой, а воспользовался покровительством своего командира взвода, похлопотавшего о работе в своем городе. Паспорт, военный билет, абсолютно чистая, непорочная биография.
– Что вы там мастерили на крыше, Омаров? – спокойно, не желая пугать и без того испуганного паренька, поинтересовался Пащенко.
– Я подсветку чинил. Знаете, группа фонарей такая, которая по ночам флаг подсвечивает? Вот я ее и ремонтировал. Она из строя вышла, вот Арнольд Михайлович и...