– По всей видимости, Вадим Андреевич, Гене Эйхелю из Германии пришел не только вызов. После вызова пришло уведомление о том, что к нему в гости едет господин Бауэр. И Эйхель знал, зачем он едет. Если бы не знал, он держал бы Полетаева до твоего приезда и спокойно передал бы его в твои руки. Все прозрачно, как стакан водки. Эйхелю сообщают, что приедет сосед. Его нужно встретить, потому что он готов обеспечить будущее капитана милиции. Бауэр едет за картиной, которая хранится – и Бауэр это точно знает – у Хорошева. Потому что он либо сам видел, либо ему рассказали, как Гойя попал в руки Седого в Югославии. И теперь он просит Эйхеля разыскать военного коллегу и обеспечить встречу с ним. При этом ни Бауэр, ни Эйхель не знают, что «Ныряльщик» уже давным-давно находится в распоряжении терновского мошенника Полетаева. Гена, поразмыслив, решает разработать новые правила для этой игры. Зачем ему нужен Бауэр, когда есть человек, имеющий Гойю? Нет, Бауэр для него при таком раскладе совершенно лишний...
– Хочешь сказать, что наш капитан пристрелил соплеменника в гостинице? – Посмотрев на часы – время еще было, он остановил машину в трехстах метрах от места встречи. – Но он все время был с Маринохой! Это же железное алиби! Наш барыга с устойчивой жизненной позицией, которому показалось, что Бауэр говорит о флаге, в свободное до встречи время принялся восстанавливать справедливость и при этом был на виду сначала в мэрии, потом в геральдическом обществе, а потом в обществе Эйхеля. Таким образом, алиби железное. Ты просто устал, Антон...
– Железное алиби у Маринохи! Кстати, Эйхелю очень не повезло, что он подвернулся под руку начальников в тот момент, когда бизнесмен тревожил милицию по поводу перевернутого флага. Геннадию пришлось вернуться туда, откуда он только что вернулся. В номер Бауэра.
– Ты понимаешь, что это придется доказывать?
– Не сомневаюсь. Как не сомневаюсь в том, что Эйхель – умный мент, и на доказывание его вины уйдет очень много времени. – Струге почесал нос. – К чему нос чешется, Пащенко?
– Бить будут... Значит, Эйхель, когда звонил мне, до последнего момента был уверен в том, что картина продолжает находиться у Хорошева? Дождался Бауэра, пустил ему пулю в лоб, и теперь можно спокойно заниматься подполковником?
– Правильно. Он и о задержании Полетаева тебе сообщил, потому что не все знал. А когда ты его как электрошоком ударил, сообщив новость о Николае Ивановиче, он тут же принялся за дело... Куда они могли пойти?
– Гранцев прав. – Пащенко залез рукой в бардачок и вынул вторую таблетку цитрамона. – Бауэр вез тетрадь, в которой находилось ровно столько информации, сколько было достаточно для беседы с Хорошевым. В случае его упорства не так трудно прислать из Германии вторую часть. Военные преступления, Антон Павлович, это вам не шапочный грабеж! Как засудят-засудят в Гааге!.. Мало не покажется... Тут за одно молчание не только Гойю, но и весь период Ренессанса из Эрмитажа выменяешь!