В сознании двоих профессионалов сыска и права скопился отстой. Любое колыхание более-менее обоснованной мысли бередило эту массу и все сильнее закупоривало отверстие, через которое шел сброс несостоявшихся идей. Ситуация развивалась столь стремительно и неожиданно, что каждое вновь появляющееся известие меняло суть происходящего кардинально и бесповоротно. Сначала виновником смерти Бауэра представлялся Хорошев. И более логичный принцип поиска, чем отстрел Седым конкурента, представить было сложно. Подполковника сменил Эйхель, и... теперь и это объяснялось вполне резонно. Тоже конкурент, только в другом направлении. Верилось, правда, с трудом... Но разве есть место эмоциям? Разве не было в жизни Струге и Пащенко чего-то, что теперь могло стать для них новостью? Кто знал, что Валька гадом окажется? То-то... А чем Генка хуже? Так что не стоит так изумляться. Тем более рвать на себе волосы.
И все-таки... Эйхель??? Не может быть.
А Хорошев?! Если бы не его просьбы относительно чужеземцев и Полетаева... Где доказательства того, что он каким-то образом причастен ко всем страшным событиям, произошедшим в этом июне? Только бред «федералов»... Вот уж кому верить!.. Как в народе говорят? Никогда не пей с теми, с кем утром невозможно будет похмелиться. Истина! Этим двоим только поверь – завтра будешь сидеть и думать: как же случилось, что я вот так... Без работы, без денег и без будущего...
Лучше, конечно, никуда не совать свой нос. Но так уж сложилось, что, когда обоняние особо обострено, вонь сама тебя находит. Куда ни пойди. А потому приходится что-то делать, чтобы не пришлось плющить попу о шконку.
«Впрочем, – думалось Антону, – это уж слишком. Перебор. Можно сидеть не на шконке, а на собственном диване, но с испохабленной биографией и трясущимися от стыда и обиды руками».
Но Эйхель-то?
Да-а-а-а...
– Поехали. – Антон толкнул друга локтем. – Нехорошо опаздывать. Даже если на встречу с отморозком едешь... Все равно нехорошо.
Дождавшись, когда прокурор смешается с потоком машин, Струге усмехнулся и положил ему руку на плечо.
– Сложилась очень интересная ситуация. Хорошев ищет Полетаева, а Эйхель, который совсем недавно искал Хорошева, идет следом за Николаем Ивановичем. А нас, знающих всю правду, контролируют два столичных «федерала», которым мы, сгорая от желания остаться при работе и положительном реноме, вынуждены сливать дезинформацию.
– Интересно, куда движется эта сладкая парочка... – пробормотал Вадим.
– Ты о какой из мной перечисленных?
– О Полетаеве с Эйхелем. Мне вообще плохо представляется, как Гена будет выколачивать из этого хмыря холст с «Ныряльщиком». На это ведь, черт побери, нужно время! Не подойдет же мент к жулику и не скажет: «Слышь, отдай-ка мне Гойю!»?! Маразм полный, правда? Чтобы картина перешла к Эйхелю, нужно как минимум пять часов! Пока пальцы Николаю Ивановичу все переломаешь, пока голову в тисках зажмешь... Опять же, условия соответствующие для этого должны быть.