– Еще три месяца назад я возглавлял группу по раскрытию тяжких преступлений в одном из районных отделений милиции Кабардинска…
Мне почему-то показалось, что ему совсем не хочется говорить на эту тему. Я не настаивала, хотя отдала бы многое для того, чтобы узнать любые подробности из его жизни.
– Таня, это очень длинная история.
Наши лица были в считанных сантиметрах друг от друга. Его мягкое дыхание касалось моей щеки… Я опять почувствовала приближающееся сумасшествие. От него исходили какие-то гипнотические волны, противостоять которым не было возможности.
– Пусть… – едва слышно прошептала я. – Пусть это будет самая бесконечная история, рассказанная журналистке. Я запишу ее.
Совершенно неожиданно я сказала то, чему вскоре обрадовалась. Да, я напишу эту историю. Я напишу об Андрее так, как никто и никогда не писал. Но что это за история? И сделает ли она его ближе ко мне? Уверена, правда, что не разочаруюсь в Андрее. Как-то я прочла в Библии, что «нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод». Там еще было что-то написано, но я запомнила главное.
– Напишешь мою историю? – удивился Андрей. – Не думаю, что она заслуживает того, чтобы с ней ознакомился весь свет. Я в ней оказался беспомощным. Я проиграл, и это будет преследовать меня всю жизнь.
– А мы перепишем конец, – улыбнулась я, поняв, что смогу убедить своего мужчину. – Мы все сделаем так, как должно было случиться.
– Но тогда это будет несправедливо к победителю, – возразил он. – Он заслуживает большего уважения, нежели я.
Господи, эта детская непосредственность, замешанная на отваге и силе воли!
– Хорошо, – согласилась я. – Мы оставим все как есть. Я напишу тебя для… себя. Хорошо, Андрей?
Его взгляд передвигался по моему лицу, как луч света. Я выдала себя раньше, чем требовалось. Боже мой, какой неприступной я была всего двадцать минут назад и как зримо сломалась за мгновение! От него веяло той мужской, сильной нежностью, что способна превратить камень в стакан горячего шоколада… А ведь я знаю его всего двадцать жалких минут. Какой же ты, Андрей, будешь дальше? Кто же ты на самом деле?..
– Хорошо, – почти прошептал он. – Для тебя. Но мне придется говорить весь полет. Когда мы сядем в Москве, ты будешь знать обо мне все, а я о тебе – ничего.
– Самолеты приземляются, Андрей, не для того, чтобы люди расставались навсегда…
Мне на мгновение показалось, что в нем борются какие-то чувства-антагонисты. Словно бес и ангел, сцепившись в смертельной схватке, разбрасывают вокруг себя сломанные перья и клочки шерсти. Я видела его взгляд. О чем он сейчас думает? Может, он женат?! От такого предположения я едва не вскрикнула! Боже мой, неужели все начинается сначала?!