– Вон туда его загнали, – командир взвода ОМОН указал на сарай на краю брошенного хозяйства. – Он от самолета отошел метров на пятьсот – ногу повредил при приземлении. Семь раз выстрелил, моего одного подранил. В руках у злодея «беретта» пятнадцатизарядная, значит, девять патронов осталось.
– Пять, – поглядывая по сторонам, заметил советник. И кивнул на сарай: – Там мороженое не продают?
– Мороженое? – растерялся капитан. – Не думаю. А что?
– Да нет, ничего, – ответил Кряжин.
Хозяйство представляло собой бывшую ферму, расположенную в двух километрах от деревни. Три совершенно развалившихся строения, предназначение которых теперь не помнят, наверное, даже старожилы Васильевки: бетонные сваи, мелкие обломки кирпича, и конопля высотой с несовершеннолетнего наркомана. Все, что можно использовать в хозяйстве, давно унесено в деревню. Деревянный двухэтажный дом, похожий на мельницу, которую атаковал Дон Кихот, только без крыльев. Бревна в нем сгнили и иссохлись до такой степени, что скобы, благодаря которым строение еще не упало, торчали из нее, словно не до конца вбитые. А чуть в стороне – вытянутый по длине, обмазанный глиной сарай. Два слепых окна, напоминающие пустые глазницы, разобранный на крыше шифер, покосившаяся дверь.
«Штаб» взвода расположился на опушке рощи в двухстах метрах от сарая. По периметру сарай был оцеплен лежащими в конопле сотрудниками.
– Громкоговоритель есть?
– А как же?! – к советнику приблизился крепыш-лейтенант с небольшим раструбом в руке. – Уж говорили, говорили… Да не из разговорчивых он, – и многозначительно добавил: – Из смертников.
Кряжин скинул на горячий капот «Волги» пиджак, шлею с кобурой и забрал у крепыша прибор.
– Не стрелять. Не давать команду на штурм, – развернувшись к Саланцеву, глаза которого от волнения были краснее обычного, по-дружески попросил: – Андрей, что бы ни случилось, брать живым и колоть без остановки. Он один знает, где Коля. Торопиться нам надо… Меньше пяти часов осталось.
Когда до сарая осталось чуть более пятидесяти метров, Кряжин услышал:
– Не надо, Иван Дмитриевич! Герой – работа разовая…
Ветерок носил по воздуху аромат конопли и едкий запашок канабиса. Умирать в такую минуту – неслыханный грех.
– Я же говорил, Олег Матвеевич: береги себя. А ты, говорят, коленку зашиб…
– Пулевое у меня, следователь. Что ж твои шестерки так топорно работают-то?
Поморщившись, советник обернулся к роще. Там, белея лицами среди высокой травы, стояли омоновцы и Саланцев. «Стреляли, значит», – подумал Кряжин. Несмотря на приказ. А потом поди разберись, когда в тело пуля залетела: при штурме или три часа назад.