Резко хлопнув ладонью снизу по выпирающему поясу Арманова, сыщик одним движением выбил из его кобуры пистолет и, когда вороненый ствол вылетел между распахнутыми отворотами пиджака, поймал его в руку.
Заело опера вовсе не то, что какой-то ожиревший от переедания и болезни сердца фраер может выставить его, здорового мужика, за дверь. Более оскорбительным для Саланцева показался факт того, что его назвали «каким-то из МУРа». А поэтому Арманов вряд ли удивился бы тому, что происходит, имей он в копилке своего трудового стажа хотя бы один месяц работы в сыске.
Он бежал, согнувшись пополам, к сейфу, уже на полпути прекрасно понимая, с чем придется встретиться его голове. Поднять голову было невозможно, потому что рука сумасшедшего мента, держащая его галстук от Армани за триста пятьдесят долларов, и не думала подниматься выше пояса своего хозяина.
Сейф был добротный, мастерски выполненный лучшими мастерами Крупповского завода. Раньше на этом заводе делали пушки «Нона», которые выплевывали полутонные снаряды, разрушавшие Ленинград. Мастерство с годами становится все тоньше, сталь все крепче, а потому Арманов, едва не выставив дверцу теменем, почувствовал себя нехорошо.
– Не здесь ли личное дело Ремизова? – спросил Саланцев, выбрасывая в придверную урну пистолет директора.
Тот, глотнув воздуха, качнул головой. Отделил от связки ключ. И протянул оперу.
Через десять минут, по привычке ничего не записав, старший опер МУРа вернул тонкую корочку директору и выбил из пачки сигарету.
В деле значилось: «Зарегистрирован: Ореховый бульв., 13–24; Проживает: Охотничья, 2 – 38».
– Вот видишь, – самому себе сказал, выдыхая струйку дыма, Саланцев. – А у Зырянова в его отделе значился бы один Ореховый бульвар. Спасибо за помощь, Поликарп Львович, было приятно с вами познакомиться.
– Я, к вашему сведению, Константин Львович.
– Прекратите манерничать. Через две минуты я забуду и ваше отчество. А вот вы меня, пожалуйста, не забывайте. И если еще раз, свинья, ты назовешь «муровца» «каким-то», я буду бить тебя не головой о сейф, а сейфом по голове.
Сплюнув окурок в урну, Саланцев вышел и направился на Охотничью улицу.
Через полчаса его «Форд» остановился у четвертого подъезда второго дома. Сыщик вышел, прикинул, где находится искомая квартира, выделил два окна с пластиковыми стеклопакетами и огляделся вокруг. Ему хорошо были известны привычки тех, кто честно отработал целые сутки. Наступивший день им кажется вечностью, за который можно успеть все… Вот так сейчас, как в молодые годы, полные азарта и легкомыслия, можно стремглав вбежать в подъезд, вознестись к квартире, молотить в нее четверть часа, а потом уйти ни с чем. А позже выяснится, что человек в это время сидел на лавке, пил заслуженное пиво, рассматривал тебя, входящего в подъезд с явным интересом, и даже поднимался вслед за тобой, наблюдая, как ты стучишь, звонишь соседям, представляешься и задаешь вопросы. И потом этого парня, мимо которого ты прошел, приходится искать еще не один месяц.