– Тревожная сигнализация?.. – пробормотал следователь, не слушая крика президента: «Вот именно!». Машинально вынув из кармана новый мобильный телефон, он вскрыл его, вынул sim-карту и забрал с тумбочки свой телефон. – Это вам, Кайнаков. Мой номер вы знаете.
– Спасибо, – громко поблагодарил президент, с издевкой рассматривая трубку. – Я вам потом подарю сотовую компанию.
– Сейчас, разогнались, – молвил Кряжин, вставая с кровати. – Буду я вам трубки за восемьдесят долларов дарить. Это все, что вы хотели мне сообщить?
На пороге он остановился, пожевал губами и закрыл уже открытую дверь.
– А с чего вы взяли, что она крашеная?
– Геля сказала, – глядя в стену, равнодушно буркнул Кайнаков. – Когда та только приехала, моя три дня не могла успокоиться: и помада у той хуже, и юбки такие сейчас не в моде, и сумочка – дешевка…
Через час Кряжин был у Смагина, и тот без единого вопроса подписал ему документы на право допроса содержащегося под стражей в изоляторе «Лефортово» подсудимого Устимцева Вениамина Геннадьевича.
Дело Устимцева раследовал Любомиров, и Кряжин, дабы сократить себе проблемы первого знакомства с олигархом, с бумагами в руках первым делом направился к нему. Сергей Антонович накопил за полтора года работы с Устимцевым и его командой двенадцать томов уголовного дела, мотивацию и привычки арестанта должен был знать очень хорошо, а потому разговор начал сразу и без обиняков.
– Сергей, у меня очень мало времени. Эту беседу я должен был составить еще полдня назад, если бы не стрельба, резня и трупы. А потому коротко и ясно: кто такой Устимцев?
Скрупулезный при определении характеристик разным людям Любомиров начал, как и предполагал Кряжин, издалека. А потому его пришлось несколько раз ставить на рельсы, с которых он только что сошел, и напоминать, что время идет и оно имеет привычку заканчиваться.
Мнение Любомирова, «важняка» из следственного Управления, расходилось с тем, что Кряжин услышал из уст Кайнакова и из предыдущих реплик Любомирова, когда тот это дело только принял к расследованию.
Устимцев – невероятно, патологически умный человек. Его ум как болезнь, превращающая окружающих в мелких субъектов, но дающая неимоверные силы своему господину.
Устимцев знает, что первая спичка была изобретена в Швеции, и своими словами довольно быстро может объяснить, что такое антропоморфизм. Не склонен к болтовне, человек действия и, если понимает, что у собеседника недостаточно аргументов для поддержания своей позиции, мгновенно захватывает инициативу в свои руки. Не лжет и не старается изворачиваться, когда откровенно проигрывает и ощущает чужой интеллект («не желает выглядеть некрасиво впоследствии», – объяснил Любомиров), но доказать ему что-то без достаточно веских фактов практически невозможно.