Обойдя дом так, чтобы группу лиц, на лбу которых явственно читалось «ПРОКУРАТУРА», не было видно из окон, мы вошли в подъезд. Деревянные ступени старого дома скрипели, как диван в кабинете Земцова. Дойдя до двери, Пащенко, не раздумывая, распахнул электрощиток. Старый, проверенный метод милиционеров и квартирных грабителей. И кто от кого этому научился, теперь выяснять так же бесполезно, как и что произошло раньше – курица или яйцо. Однако он наиболее действен, когда на улице не три часа дня, а девять вечера. Сейчас хозяин пойдет проверять пробки…
Одно движение перочинным ножом, и от электрического счетчика отскочили провода. Квартира двенадцать полностью обесточена. Однако из присутствующих внутри этого никто не заметит, если не работает телевизор или не включен чайник. В принципе дверь можно выбить – она деревянная и открывается вовнутрь. Но шутники типа Гурона и ему подобных иногда любят шутить. Эта шутка специально для лохов-милиционеров. За хлипкой на первый взгляд дверью они ставят бронированную. Пока опера поймут, что вышибают то, что можно выдавить только бульдозером, шутники успевают десантироваться из окон.
Пащенко спрятал нож, и я услышал, как в кармане его дубленки щелкнул снимаемый предохранитель. Очевидно, что-то из бытовой техники все-таки было включено, так как через мгновение раздались шаркающие звуки. Однако дальнейшее совершенно не поддавалось логическому объяснению. Послышался старческий голос:
– И хто?..
Мы в удивлении переглянулись. Голос принадлежал семидесяти-восьмидесятилетней старухе.
– Бабуля, дверь открой, – тихо попросил Пермяков.
– А хто?
– Проку… Милиция, бабушка, милиция.
– А чаво надо?
– Поговорить, – еще тише произнес «важняк».
– А сколько вас?
– Трое. Твою мать…
– Вот промеж собой и поговорите! – Вновь послышались шаркающие звуки, только теперь уже – удаляющиеся.
– Вот коза, а?! – возмутился Пермяков. – Какие все грамотные стали!
Он был зол, что его «купила» старая бабка. Отойдя на шаг назад, он врезал по замочной скважине ногой. Дряхлая дверь, стоявшая в проеме со дня постройки дома, распахнулась, и мне в нос ударил спертый запах старческой квартиры. Под причитания старушки мы быстро обошли все комнаты. Пусто, если не считать больного деда, который лежал на кровати в дальней спальне.
– Ерунда какая-то! – На его покрасневшем от возбуждения лице я читал лихорадочную работу мысли.
Бабка ничего не поясняла, лишь возмущалась и обзывала нас бандитами и убийцами.
Думай, Струге, думай!
Когда я понял, как нас обвели, я ринулся на лестничную площадку. Но было уже поздно. Дверь в десятой квартире распахнулась, и я увидел автоматный ствол…