Со здоровьем у начальника отдела по борьбе с бандитами региона было все в порядке. Печень вот только пошаливает. Он знал все. Единственное, что миновало его внимание, – это моя поездка в Новосибирск.
– Антон Павлович, вся информация ходит на низовых уровнях, поэтому шуму пока мало. Единственное, что я знаю из наиболее нашумевшего, это то, что ваш Лукин, председатель Областного суда, обращался в квалификационную коллегию судей с вопросом о возбуждении в отношении тебя уголовного дела.
– По факту? – на всякий случай осведомился я.
Земцов вздохнул и зашвырнул окурок в сторону «Писающего мальчика».
– Ступицын предоставил ему материалы, подтверждающие твою причастность к убийству старшины Шилкова. И тот «повелся». Только я думаю, что повелся он не от неопровержимости предоставленных фактов, а по другой причине. Что-то слишком многие из вашего стана приют в Областном суде не находят. И, насколько мне известно, это не самые худшие судьи области. А утверждают на должности… ты сам знаешь кого. Сука он, ваш Лукин. Мне так кажется. Я не ругаюсь, а даю квалифицированную милицейскую оценку – «сука».
Мне в очередной раз стало грустно. Кажется, я пошел на второй круг. Первый раз меня поломать не удалось. У Председателя появилась вторая возможность. На этот раз наиболее реальная. Загнать судью Струге если не в гроб, то в подпол.
– Саша, ты сам-то веришь в то, что обо мне говорят?
– Если бы верил, ты пять минут назад уже был бы в наручниках, на снегу. Кстати, на квалификационной коллегии судей Лукина твои коллеги «побрили»! Лишь двое, насколько мне известно, тут же каркнули – «за»! Каркнули, но это оказалось гласом вопиющего в пустыне. Антон Павлович, я хочу помочь тебе, но пока не знаю чем. У меня не хватает правды. А ты сам знаешь, как трудно делать добро, не видя правды.
Я знаю. Поэтому и рассказал ему ВСЁ. Абсолютно все.
– Твои коллеги в Новосибирске с моей подачи «сломали» двоих терновских ублюдков. Один всуе произнес вслух фамилию Ступицына. Мне произнес, по моей горячей просьбе. Свяжись с ними, они тебе еще подкинут свежего. Но то, что я тебе рассказал – от похода за сахаром, до моего звонка тебе, – и есть правда. И вот что, Саша… Ты остался один, кому я руку на плечо могу положить.
И Земцов узнал историю о Пащенко.
– Не может этого быть! – Старый опер решительно замотал головой, как упрямая лошадь. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Вадим Пащенко и вся эта бодяга? Да он же друг твой по жизни?! Вы же в выходные даже в сортир вместе ходите мочиться!
– Друзья иногда, оказывается, меняют окраску. Виолетта Штефаниц – Гурон – Ступицын – Пащенко. У меня у самого в голове это не укладывается. Я сам в это верить не хочу. Но я вижу то, что вижу, а не то, что хочу видеть. Я же не идиот! И где, вашу мать, в конце-то концов, моя жена?!