Он нажил себе кровников.
Могут простить все. И убийство Эфиопа, смирившись с тем, что криминальная борьба такая же классовая, как и та, в которой участвовали все без исключения на протяжении всей истории государства Российского. И смерть Рожина на этом фоне – лишь короткий, едва заметный штрих на этой картине. И даже подлость по отношению к ни в чем не повинному следователю. Дело бандита – подставить. Дело противоборствующей стороны – разобраться и понять. Если ты не разобрался и не понял, значит, грош цена тебе в этой борьбе. Преступность никуда не денется. Она как была, так и есть. И ей гарантирована дальнейшая жизнь. Значит, тебя просто победили.
Но никогда не смей поднимать руку на того, кто разобрался, понял суть и за тобой пришел. До того момента, как ты вонзишь в него нож, тебя расценивают как противника. Едва милиционер, сдерживая вываливающиеся из чрева кишки, валится на пол – ты вывел себя из категории людей, которых понимают.
Итак, Яша Шебанин нажил себе врага не классового, а личного. Им стал не Земцов, не родственники Сурнина, а Система. Локомотив забыл основной закон авторитетного человека. Человека, которого понимают. Не убий мента. И проиграл уже в тот момент, когда вместе с женой выбегал на улицу, оставляя за спиной чужие кровь, боль и смерть. Если он сейчас сумеет убежать и укрыться, если он даже состарится и уже ничто не позволит его наказать по закону, он проведет все эти дни до ухода в мир иной в ужасе, что к нему придут. И каждый стук в дверь квартиры, каждый скрип петель оконных ставен будет заставлять сжиматься его сердце. И на середине этого кошмарного пути он уже перестанет разбираться в том, что лучше.
А относительно Подлизы Локомотив был прав. Владимира Грошева задержали на третий день официального свободного плавания. Как и предполагал Яша, в час разврата. Подлиза, хорошо набравшись в кафе журналистов, вдруг почувствовал непреодолимую тягу к женской ласке. Думая, что найдет ее у проститутки, отправился в гостиницу, снял номер и тут же прибывшим знакомым сутенерам заказал «красивую, шатенистую, ну, можно рыжую, скромную, в платье, а не в джинсах».
Ему привели блондинку в джинсовой юбке, которую нельзя было назвать красивой даже при тяжелом алкогольном опьянении, однако к тому моменту Вова был пьян не тяжело, а абсолютно. В том состоянии, когда врачи-наркологи даже не берутся определять степень опьянения, подозревая, что это не опьянение, а инфаркт.
Проститутка честно провела у постели всю оплаченную ночь, а под утро, едва за окнами забрезжил рассвет, засобиралась восвояси. Вова выходил из сна, словно сходил с картины Малевича – ступенька за ступенькой. Проститутку он остановил уже в дверях.