За один день он вычистил «авгиевы конюшни» своей деятельности, в которые последние месяцы даже не заглядывал. Между тем единственный свидетель, который мог дать пищу для размышления органам в деле поиска убийц Эфиопа, Штука, оставался неуловимым. Зная его натуру, как свою, Локомотив велел своим людям выяснить, где в городе за последние дни происходил беспредел, связанный с мордобоем, крушением мебели и другого, вплоть до попытки затопления известного в Тернове теплохода «Мария Ульянова».
Однако те возвращались ни с чем. Почувствовав опасность, бывший друг Кусков превратился в опасного и умного врага. Единственная его хрупкая черта характера, не раз ставившая хозяина в уязвимое положение, была им подавлена. Если бы Виталька Штука за последние дни хоть раз зашел в кафе или ресторан и выпил, найти его не составило бы труда. Но сведений о его присутствии не поступало ни из одного известного места. К вечеру, уже склоняясь к тому, что Штука, каким-то образом оформив выездные документы, покинул страну, Яша прекратил поиски. Теперь оставалось только ждать.
Он по-прежнему оставался с тем, что имел. Более того, завоеванные в результате смерти Эфиопа земли уже начали давать прибыль и пока им ничего не угрожало. В любом случае, Кусков не тот человек, который, из мести к Локомотиву, перейдет в ведение ментов так же, как самому Локомотиву перешли земли Ефикова. Штука – человек с понятиями и не станет предавать их даже тогда, когда его будет давить реальный срок.
Поразмыслив, Яша пришел к выводу о том, что, сдавая его ментам, Кусков обретет волю, но станет изгоем, в которого будет не зазорно воткнуть нож любому отморозку. Не продавая принципов, он останется тем, кем был, но сядет. Однако Кускову впоследствии можно будет все объяснить и искупить вину двоих придурковатых милиционеров хорошей долей в игровом бизнесе. Это можно было решить уже сейчас, но для этого нужно присутствие Штуки. А на это в ближайшее время, как показывают события, рассчитывать не приходится.
Выполнив максимум того, что можно было сделать, Локомотив затаился…
Волнение хозяина обычно передается его близким. Из очень близких у Яши была лишь жена Марина. Из остальных наиболее приближенными являлись Сорока и Подлиза. Остальные были не в счет, хозяина они видели раз в месяц по большим событиям, поэтому манипуляции Яши оставались для них тайнами за семью печатями.
Марине Шебаниной волнение мужа, как обычно, не передалось. Она столько нервничала в начале его деятельности, что теперь ей было на все наплевать. Каждый день шухера для Локомотива был последним, поэтому известие о том, что муж опять ступил на лезвие бритвы, ее должным образом не взволновало. По большей части она проводила время дома, попивая джин-тоник и разговаривая с аквариумными рыбками. Когда-то Яша запретил жене работать и бывать на людях («статус не позволяет»), и сейчас последствия этого распоряжения приносили свои плоды. И без того не обогащенный интеллектом мозг молодой женщины стал давать сбои. В тот момент, когда Локомотив носился по городу и заметал следы, она валялась на диване, пила, пила и пила. К безумному поступку она была готова уже давно, но для окончательного выпада все не было повода.